Хроника моей жизни - Савва (Тихомиров)

как мне лучше поступить: оставаться при настоящих должностях или вступить в Академию для продолжения наук. Владыка изъявил соизволение на последнее. После сего я формальным образом приступил к делу, т. е. подал прошение о дозволении явиться мне к экзамену в академию, – и давно получил уже разрешение. Конечно, некоторым покажется странным мое предприятие: но я не первый, не я и последний делаю такую выходку. Вчера был у меня саратовский священник (по семинарии старше меня курсом), который приезжал тоже в Лавру и с такими же видами, как и я, оставив притом трехлетнего сына на попечение тещи; чего, впрочем, не сделал бы я, если бы у меня жив был Миша. Но как бы то ни было, а дело мое уже кончено: хочется или нет, а надобно уже съездить в Лавру, по крайней мере для поклонения преподобному Сергию. Да, я не совсем еще уверен в том, что непременно останусь в Академии. Быть может, обстоятельства заставят опять возвратиться в Муром – чего некоторые крайне желают, – да я и сам, правда, много жалеть об этом не буду. В случае поступления моего в академию (а это будет не прежде сентября) вы получите из Мурома некоторые оставляемые вещи, частию для сохранения, а частию для собственного вашего употребления. В противном же случае, если не будет никаких препятствий, прямо из Лавры приеду к вам. Но во всяком случае вы будете преуведомлены от меня письменно».

Настал, наконец, печальный день моей разлуки с родным городом Муромом, где я оставлял залоги самых лучших, дорогих привязанностей земных – бренные останки жены и единственного сына. 23-го числа, в день празднования родной для меня святыни Шуйской-Смоленской иконы Божией Матери, я совершил в последний раз в соборе Божественную литургию и после оной молебен пред мощами Муромских чудотворцев – Петра и Февронии. Здесь, пред этою святынею, простился я с истинным доброжелателем моим, отцом протоиереем Михаилом Григорьевичем Троепольским, и с прочими членами соборного причта, получив от них в благословение образ всех Муромских чудотворцев, с собственноручными на обороте его подписями каждого из них. Образ этот и до сих пор хранится у меня как достопамятная святыня.

После обеда я двинулся в путь, сопровождаемый из города многочисленным родством. Отъехавши верст семь от города, остановились. Здесь последовало трогательное прощание; много пролито было слез с той и другой стороны…

Севши в дорожный экипаж, я погрузился в глубокие думы о дальнейшей своей судьбе. 29-го числа я приехал во Владимир.

31-го числа, выехавши рано из Юрьева, к вечеру приехал я в село Симу и здесь расположился ночевать.

1-го августа я слушал в Богоявленской церкви литургию и был в крестном ходу на реку.

После обедни отправился я в дальнейший путь по направлению к г. Переславлю-Залесскому. Приближаясь к городу, я восхищен был великолепным видом озера Плещеева при ясных лучах заходящего солнца. Прибыв в Никитский монастырь, находящийся от города верстах в трех, я принят был очень радушно отцом архимандритом Нифонтом. Недолго оставался я здесь. Утром 3-го числа поспешил в Лавру, отстоящую от Переславля в 60-ти верстах. Верст за 10-ть увидел я златоглавую лаврскую колокольню, блиставшую в ярких лучах утреннего солнца. 4-го числа, в 10-ть часов утра, въехал я в Сергиев Посад и остановился в лаврской гостинице.

Тотчас умывшись и переодевшись, я поспешил в Лавру. Первое впечатление – изумление перед огромностию лаврских построек и сооружений. Вошедши в Троицкий собор, я повергся в глубоком благоговении пред святынею мощей угодника Божия Сергия. Поклонившись затем прочей лаврской святыне, я пошел в академию.

В академическом саду встретил я студента, перешедшего на старший курс, Семена Шимкевича – из Полоцкой семинарии, и попросил его указать мне дорогу к академическому начальству. Отец инспектор, архимандрит Евгений (Сахаров-Платонов), которому писал о мне отец ректор Владимирской семинарии и которому рекомендовал меня Переславский архимандрит отец Нифонт, принял меня очень благосклонно и тотчас же посоветовал мне отправиться к отцу ректору академии, который в тот же день возвратился откуда-то с ревизии. Ректор, архимандрит Евсевий (Орлинский), принял меня в гостинной и пригласил сесть в кресло, но я не мог позволить себе сесть в присутствии столь высокой особы. Отец ректор обратился ко мне с таким вопросом:

– Хорошо ли Вы обдумали свое предприятие вступить в академию?

– Я и сам об этом много думал, и с другими советовался.

– У нас немало было подобных примеров, но немногие оканчивали курс с успехом; только ныне окончил курс студент из вдовых священников со степенью магистра.

– Если Ваше высокопреподобие не советуете мне вступать в академию, то я могу возвратиться и назад.

– Нет, я не к тому это говорю, чтобы отклонить Вас от Вашего намерения, а чтобы предупредить, что на пути, на который Вы намерены вступить, могут встретить Вас немалые искушения.

Этим и окончилась моя первая и последняя с отцом ректором беседа.

На другой день обратился я к библиотекарю академическому, профессору Александру Васильевичу Горскому с просьбою снабдить меня учебными книгами для приготовления к предстоящему экзамену. Почтенный Александр Васильевич весьма охотно исполнил мою просьбу.

На первых же днях моего пребывания в академии познакомился я с молодым, только лишь окончившим курс академии бакалавром иеромонахом Феодором (Бухаревым), к которому я имел рекомендательное письмо от Переславского архимандрита Нифонта. Отец Феодор из тверских студентов, невысокого роста, весьма худощавый собою, с живыми способностями и с горячим сердцем. С ним ходил я первый раз в Гефсиманский скит, незадолго перед тем основанный верстах в двух от Лавры.

Не замедлил я явиться и к покровителю своему Я. И. Владыкину в Вифанию. Он и жена его Ольга Ивановна приняли меня как близкого родного и приглашали бывать у них как можно чаще.

Осмотревшись несколько в академии и Лавре, я написал в Муром к оставленному там родному семейству. В письме своем подробно описал я свое путешествие от Мурома до Лавры, сообщил о своих первоначальных впечатлениях в академии и Лавре и проч.

С 17-го августа начались в академии приемные экзамены. Сначала испытывали студентов, присланных из семинарий по требованию, на казенный счет, а затем явившихся волонтерами. Меня спрашивали по всем предметам, по каким и моих молодых товарищей. Устный экзамен Бог помог мне сдать довольно удовлетворительно.

3-го сентября был совершен в лаврском Троицком соборе академическим братством торжественный молебен пред начатием учения. Велено было и мне облачиться на этот молебен, из чего я заключил, что я принят в академию.

С 4-го числа начались уже лекции и тогда же дана была для