Александр Мень. Пастырь. Свет во тьме. Повесть о жизни и мученической смерти - Михаил Александрович Мень

– Ну а вы-то в чем чувствуете себя виноватой? – прервал повествование священник.

– Не сдержалась я батюшка, дурой ее назвала и еще по-всякому. Так ведь она…

Отец Александр не дослушал эпопею и накрыл женщину епитрахилью.

– Постарайтесь не ссориться, вам с ней еще жить и жить, – и поманил к себе Владимира.

– Я вас слушаю, – мягко сказал он, внимательно глядя ему в глаза.

– Здравствуйте, Александр Владимирович. Я приехал креститься. Мне надо сейчас исповедоваться?

– Здравствуйте. Как вас зовут?

– Владимир.

– Понимаете, Володя, крещение – это очень серьезный шаг. К нему надо быть готовым. Вы сегодня не торопитесь, сможете подождать, пока я освобожусь?

– Конечно.

– Тогда давайте мы с вами после службы поговорим.

Володя мирно клевал носом под приятное пение хора. Но вот отец Александр вышел с крестом, сказал: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!», и он вспомнил о своих обязанностях. Незаметно сунул руку в сумку, щелкнул кнопкой диктофона, чтобы записать проповедь:

«Сегодня день апостола Фомы. Вы помните, что Господь явился ему особо. Десять учеников были вместе, когда Господь, победивший смерть, пришел к ним и сказал: “Мир вам!” Драгоценные слова: Он принес в души человеческие мир, тот мир, который сейчас и к нам приходит. И вот Он с ними беседует, и посылает их проповедовать слово Божие. А одного среди них нет – Фомы. И когда он приходит, все бросаются к нему и говорят: “Брат наш, Фома! Мы видели Господа, мы видели Его живым, мы прикасались к Нему!” И такая боль, такая обида в сердце Фомы вскипела, что он сказал: “Не верю!” Хотя ему говорили десять человек, его братьев, он сказал: “Не поверю, пока я своими руками не потрогаю Его ран, не буду осязать Его тело, ожившее вновь”.

И вот проходит время, снова собрались ученики, заперли двери, потому что они боялись преследований, и внезапно снова раздается знакомый голос, голос Иисуса: “Мир вам!” И Он стоит среди них. И первый, к кому Он обратился, – это Фома. Иисус говорит: “Фома, дай твою руку, прикоснись к Моим ранам, удостоверься, проверь”. Конечно, Фома не стал этого делать, только увидев Господа, он, потрясенный, пал перед Ним со слезами: “Господь мой и Бог мой!” А Иисус сказал ему: “Вот, ты поверил, потому что увидел. Но счастливы те, кто верит, не видя”. Кто же это? Это мы с вами…»

На этих словах Володя возмутился духом и больше не мог слушать. Вот-вот, ничего не видели, а разводят тут мракобесие, головы людям дурят. Правильным мужиком был этот Фома: «Не поверю, пока не потрогаю», – не то, что эти все!

Служба закончилась, но люди не спешили расходиться. Бродили по двору вокруг огромной клумбы с расцветающими тюльпанами, разговаривали.

Володя заприметил ту самую девчонку в красной клетчатой курточке, по ней и узнал пасхальную знакомую. Она стояла одна, искала кого-то глазами.

– Здравствуйте. Спасибо вам огромное, вы мне почти помогли попасть на Пасху.

Девушка непонимающе уставилась на незнакомого парня сквозь очки с толстыми стеклами.

– Ну, вы тогда сказали милиции, что я с вами.

– А-а-а… Вас пропустили?

– Нет, паспорт потребовали. А я его дома оставил.

– Как обидно… Вот ведь гады! – девушка жалостливо вздохнула. – А вы тоже на фильм остаетесь?

– Еще не решил. Вы мне советуете?

– Ой, обязательно, если вы не видели. Я второй раз хочу посмотреть, никак его забыть не могу.

– А о чем он?

– Слайд-фильм «Свет миру», – из кадров фильма Дзеффирелли «Иисус из Назарета», но как сделано! Текст читает отец Александр и музыка из «Jesus Christ Superstar», очень сильно получилось. Особенно концовка… «Свершилось!» Знаете, мне показалось, что я сама там стою, на Голгофе, среди учеников. Обязательно посмотрите!

На церковном крыльце появился отец Александр, на ходу беседуя с лысоватым парнем, похожим на молодого Ильича. Окинул взглядом территорию, заметил Владимира, нахмурился и быстрым шагом подошел к нему. Володя несколько растерялся, он никак не ожидал, что его вызовут первым. Даже с девушкой толком не познакомился. Ладно, успеется.

Священник бережно взял Владимира под локоть и повел в сторонку, за угол храма.

– Значит, вы решили креститься. Вы уверены? Это ведь начало совсем новой жизни. Очень большая ответственность.

– Да, уверен, – твердо ответил Володя. Ему почему-то стало зябко.

– Что ж… Вы давно чувствуете себя верующим?

– Не так давно. Я Евангелие прочитал. От Марка, – зачем-то добавил он.

– Это хорошо. Ну и?

– Ну… И понял, что там все правильно написано.

– А что вы оттуда поняли? Лично для себя?

Володя не рассчитывал на экзамен, но Евангелие он честно пролистал.

– Что Иисус жил в Израиле, работал учителем. У него было 12 учеников, уже взрослых. Он ходил с ними по разным городам и читал публичные лекции. Его захотели сделать царем, за это его приговорили к высшей мере. Похоронили, а он ожил. Наверное, это клиническая смерть была. Еще там чудеса описываются всякие, исцеления. И притчи – это вроде наших басен.

– Ну что же, неплохо, неплохо, – отец Александр ненадолго задумался. – Вы ведь из Москвы? А в каком районе живете?

– На Шаболовке.

– Замечательно. У вас там, на Октябрьской, есть церковь Иоанна Воина, у самого метро. Вот вы в нее и ходите. Зачем вам в такую даль ездить? Походите, может быть, когда-нибудь и в самом деле к Богу придете. А сюда вам ездить не надо. Заходите в храм иногда, просто постойте, подумайте о себе, о жизни, постарайтесь читать побольше, может быть, когда-нибудь всерьез к Богу придете. А сюда вам приезжать не надо.

Володя уцепился за последнюю соломинку:

– А что мне читать? У меня только Евангелие есть, а я даже не все слова там понимаю, очень сложно.

Священник глянул на него с сомнением. Этот молодой балбес был чем-то симпатичен ему, душа еще живая, не до конца разъеденная цинизмом Конторы.

– Вот, возьмите, – он вытащил из кармана подрясника книжку в бумажном переплете: Андрей Боголюбов, «Сын Человеческий». – Начальству не надо отдавать, у них она уже есть.

* * *

Отец Александр продолжал служить, без речей о борьбе, без громких манифестов, но каждое слово, сказанное им на проповеди, каждое письмо, отправленное в ответ неизвестному человеку, было частью одного большого дела: проповедью Евангелия в стране, забывшей Бога. У отца Александра получалось работать так, словно он не замечал запретов властей, будто не было вокруг недоброжелателей. Понимая, что