Влюбленные Романовы - Анна Михайловна Пейчева

Пасха в России не праздник умеренности. Я приготовила у себя исполинский egg nog, и этот американский напиток так понравился, что князь Л. повалился, в конце концов, на ковер гостиной и проспал до утра».

Николай

Великий князь Николай говорил о себе: «Я человек, отмеченный роком, рожденный под несчастной звездой». Гениальный предприниматель, авантюрист, бретёр и путешественник, Николай Константинович Романов был белой вороной в консервативной царской семье.

Родился он в 1850 году в семье великого князя Константина, сына императора Николая I, и всю жизнь считал, что корона должна была по праву достаться его отцу, а не дяде Александру II. У Николая были довольно веские аргументы, причем он не стеснялся открыто их высказывать. Разумеется, венценосному дяде все эти крамольные рассуждения были не по душе, потому он только ждал повода, чтобы избавиться от беспокойного родственничка. И Николай такой повод скоро предоставил.

Сперва к нему было очень трудно придраться. Он был тихим, хоть и нервным мальчиком. Потом вспоминал: «Детство мое темно и печально, счастливых дней не припомню». На обед ел простой хлеб, запивал чаем. Слушался немцев-воспитателей, которые могли и отстегать розгами за несделанные уроки. Впрочем, учеба давалась ему легко. Николай первым из всех Романовых получил настоящее высшее образование, поступив по собственной инициативе в Академию Генерального штаба и окончив ее с серебряной медалью. В 21 год он возглавил экспедиционный поход на Хиву.

Чтобы иметь представление, каким подвигом была экспедиция по Средней Азии в XIX веке, достаточно прочитать всего один отрывок из письма Николая: «Завтра мы войдем в песчаные степи Кызылкума (красные пески). Там, на протяжении 150 верст, совсем нет воды… Хивинцы набросали в колодцы земли и всякой нечисти; наши солдаты при очистке их вытащили полуистлевшую собаку. Будь эти колодцы поглубже, пришлось бы погибать от жажды. Теперь мы посылаем вперед киргизов справиться о состоянии колодцев. Не очень приятно было пить воду, настоянную на дохлой собаке, но делать нечего. Из опасения не отравлена ли она, мы дали прежде попробовать ее верблюдам…»

Несмотря на невероятные трудности русских войск, Хивинское ханство было завоевано, и Николай незаметно для себя влюбился в Среднюю Азию. Из похода он вернулся ярым ориенталистом, тут же вступил в Императорское Русское географическое общество, начал проектировать разворот русла реки Амударьи. И тогда же круто повернулась его судьба – он встретил в Петербурге главную женщину своей жизни – мисс Фанни Лир.

Сумасшедший роман

Американка весьма романтично описала свою первую встречу с Николаем: «Передо мною был молодой человек ростом немного более 6 футов, прекрасно сложенный, широкоплечий, с гибким и тонким станом. У него были зеленоватые глаза, которые смотрели насмешливо и недоверчиво и, как я узнала потом, во время гнева сверкавшие, как угли; они становились лучезарными в моменты радости. Взгляд этих глаз, то острый и умный, то мечтательный, проникал до глубины души и заставлял говорить правду… Его гордый и прямой греческий нос был сладострастен, как у древних статуй Венеры и Аполлона, но всего выразительнее была улыбка румяных чувственных губ его несколько большого рта, которым он походил на Петра Великого. Это выражение не поддается описанию, но любая женщина готова была бы отдать жизнь за поцелуй этих уст».

Роман начался стремительно. Николай признавался Фанни: «Став совершеннолетним, я почувствовал, что у меня нет семьи; Мраморный дворец стал мне ненавистен, и я решил искать семьи в другом месте… Я искал подругу между всеми женщинами Петербурга и, только встретив на своем пути прекрасную, остроумную и, что важнее всего, дорожившую мною блондинку Фанни Лир, сказал себе: "Свершилось, мой home найден…" Я так боюсь потерять тебя, что схожу с ума…»

Возмездие

Император Александр II, узнав о постыдной связи племянника с легкомысленной куртизанкой, обрадовался. Теперь у него появился отличный козырь против дерзкого молодого конкурента. Царь желал предстать в глазах публики ревнителем нравственности – хотя сам при этом поселил в Зимнем дворце фаворитку Долгорукую, а в соседней комнате страдала его законная жена, императрица Мария Александровна.

Но – что позволено государю, не позволено его племяннику. Царь терпеливо ждал первого неверного шага влюбленного Николая. И дождался – великий князь, желая сделать подарок милой Фанни, заложил в ломбард фамильные драгоценности.

С ним обошлись настолько жестоко, что даже не верится. В четыре утра ворвались в дом с обыском, арестовали по обвинению в воровстве, посадили в Петропавловскую крепость. На следующий день задержали и Фанни. Танцовщицу с превеликим трудом вытащил из заключения американский посланник. Фанни почти что чудом удалось бежать из страны. А молодого великого князя, спустя несколько мучительных недель в тюрьме, публично назвали сумасшедшим и отправили подальше от столицы, как раз в завоеванную им Среднюю Азию.

Фанни потом вспоминала: «Бедный великий князь стал предметом самого позорного для разумного человека обхождения. От него отослали всех его слуг, бывших с самого детства всегда при нем, и каждые три дня меняли стороживших его людей. Его каждую минуту перегоняли с места на место, и он, одетый, как последний мужик, должен был пилить дрова, причем, конечно, не раз вспоминал Петра Великого, работавшего на верфях Голландии. Офицеры, бывшие его товарищи по оружию, проезжали мимо него, бросая на своего прежнего сослуживца презрительные и насмешливые взгляды; всякий раз, как он раскрывал рот, ему говорили: «Ваше высочество, извольте молчать; вы не в своем уме».

Фанни не стала возвращаться в Америку, поселилась в Европе и, пылая обидой на царя и его жестоких приближенных, написала скандальные мемуары о своей жизни в России:

«Я приехала в Париж, нигде не останавливаясь и не сказав никому ни слова о своих приключениях, но газеты набросились на них, как на добычу, и я стала предметом толков всего мира… Обо мне сочинили бездну самых нелепых басен и легенд, в которых не было и тени правды. Когда я где-нибудь появлялась, разговоры умолкали, начиналось перешептывание, подмигивание; все мое прошлое и настоящее было втоптано в грязь, и я вполне изведала все высокомерие и низость людей, из которых одни осыпали меня грубой лестью, а другие – самыми подлыми ругательствами.   Почему же мне не ответить на эти нападки, восстановив истину в ее настоящем виде без прикрас и пристрастия?»

Она никогда больше не видела Николая. А вот великий князь мог любоваться на Фанни каждый день. В самом начале их романа он заказал