И не иссякнут родники - Вячеслав Леонидович Светличный
ПАРТИЙНЫЙ ВОЖАК
Сафиев как сталевар хорошо известен. За выдающиеся успехи в труде он награжден орденом Ленина. Но в Златоусте Сагита Гафуровича знают еще и как одного из самых опытных партийных вожаков. Ему, рабочему ведущей профессии, много лет подряд коммунисты доверяли возглавлять парторганизацию второго мартена. И в этом он пошел по стопам отца! Приведу несколько фактов, раскрывающих эту сторону его характера.
Многие удивились, узнав, что Сагит Гафурович поступил учиться в школу рабкоров при редакции газеты «Златоустовский рабочий». «Ты что, в журналисты решил податься?» — спрашивали его. А он серьезно отвечал:
— Видишь ли, одно дело, когда я говорю сталевару — меня слышит бригада. Другое дело, когда я говорю через городскую газету — меня слышат сорок тысяч. Одно дело, когда я в личной беседе похвалил подручного или разливщика. И совсем другое дело, когда я похвалю их через газету. Я вот храню заметки о своем отце. Детям показываю. Когда-нибудь они покажут их своим детям. Придет срок — мы уйдем, а печатное слово будет продолжать работать — воспитывать.
Так Сафиев относится к газете.
А вот его, сафиевский, прием агитации. Однажды говорит сталевару Вайзбергу, кстати, одному из лучших в Златоусте.
— Виктор, ты ко мне претензий не имеешь? Хорошо я тебя выучил? Любую марку варишь?
— Да, спасибо, вроде бы все нормально. Да ты и сам знаешь.
— А у меня к тебе претензия: пора возвращать долг. Тебя научили плавку вести? Научили. Одним «спасибо» не отделаешься. Бери шефство над молодым сталеваром и доведи его «до кондиции». Вот хотя бы Владимира Дегтева. Он вчерашний подручный. Опыта пока маловато. Даю тебе год сроку — выучи. А чтоб не скучно было — вызови на соревнование Героя Социалистического Труда Алексея Кривокору. Пусть и он возьмется подготовить молодого сталевара для самостоятельной работы. А я агитну еще кой-кого.
И сагитировал. Да не только хозяев печей. В соревнование под девизом «Умеешь сам — научи товарища!» включились рабочие других профессий: шихтовики, разливщики, машинисты завалочных машин. На металлургическом заводе это была, в сущности, самая массовая школа передового опыта. И первоначальный толчок ей дал Сафиев. Этот почин, как и предыдущий, был одобрен бюро городского комитета КПСС.
Наше знакомство с Сафиевым состоялось восемь лет назад. Второй мартен тогда работал хорошо. И я собирался написать об этом. Сафиев как-то вяло слушал меня, потом неожиданно обратился к сталевару Синицыну:
— Ну-ка, скажи мне, Виктор Григорьевич, сколько в прошлом году ты сэкономил топлива, чугуна, ферросплавов?
— Не знаю, — растерялся тот. — На партийном собрании говорили, будто у нас перерасход топлива. Но так ли это, судить не берусь.
Рядом стояли другие сталевары, тоже опытные. И они молчали. Сафиев полез в сейф, достал тоненькую книжечку карманного формата.
— Вот «Памятка-инструкция для рабочих и ИТР мартеновских цехов», — сказал Сафиев. — Вроде конспекта сведений, которые каждый работающий у печи должен иметь всегда под рукой. А главное — здесь скрупулезно ведется сталеварская бухгалтерия: сколько материалов он сэкономил или перерасходовал. То есть лицевой счет. Разучились мы считать! А ведь умели. И еще как умели, верно, Виктор Григорьевич? Карандаш — вот кто должен стать первым нашим подручным! — Сафиев повернулся ко мне и добавил: — Об этом и надо написать. А хвалить нас — и без того много раз хвалили. Сегодня не за что.
Так появилась корреспонденция «Карандаш — подручный сталевара». К этому стоит добавить, что Сагит Гафурович не боится выносить сор из избы. Как-то один из командиров производства признался: «Когда к трибуне идет Сафиев, у меня под ложечкой начинает сосать. Он ведь не церемонится с авторитетами. Сечет культурно, не придерешься…»
СЫНОВЬЯМ ИДТИ ДАЛЬШЕ
Однажды спрашиваю Сафиева: «Сагит Гафурович, вот иногда разгорается спор: может ли быть у нас конфликт поколений, конфликт отцов и детей?»
— В нашей семье такого конфликта никогда не было и нет. Отца мы безгранично уважали. Каждое слово его — для нас закон. А зря он не говорил, потому что знал цену словам. У меня в семье тоже все в порядке. Нет, я не диктатор. Я с малых лет стремился приобщить ребят к своей работе, к своим заботам. Даже когда работал и учился, старался чаще бывать с ними вместе, например, на лыжных прогулках. Я хотел знать их маленькие заботы. Воспитанием детей нужно заниматься не тогда, когда они уже поднялись, а когда растут. Тогда будет полное взаимопонимание. Исчезнет психологический барьер, разделяющий людей разных возрастных границ. А забудешь об этом, недалеко до беды.
Я потомственный сталевар. Но сынам не раз говорил: «Хотите в металлурги — идите. Неволить не буду, не имею права. Выбор рабочей судьбы — в ваших руках». Оба выбрали наш родной завод. Старший, Рафкат, последнее время после окончания института работал подручным сталевара, сейчас служит в армии. Младший, Марат, — разливщик, окончил техникум. Стало быть, взамен меня двое придут. Один к двум — неплохой счет, а?
И мудро усмехнулся. Помолчав, продолжил:
— Старший-то пошел в первый электросталеплавильный. Тяжелый цех… Как-то звонят мне: мол, думаем твоего сына мастером поставить. Инженер же! Я возразил: рано. Сам не искал легкой жизни, не хочу, чтобы и сыновья пришли на все готовое. Пусть пройдут через свои трудности. Это каждому необходимо. Ведь они теперь — наследники нашей славы.
ДИНАСТИЯ ТРОНОВЫХ
Неподалеку от центральной проходной — панно, чеканка. Изображены рослые бородачи, натруженные руки их держат клещи. Лица суровые, усталые. Это мастеровые люди Урала, творцы русского булата. Сергей Семенович Тронов видел их живых — немногословных, знающих сокровенные тайны металла. В начале двадцатых годов он, совсем еще ребенок, носил отцу «тормозок» — обед в узелке. Отец был машинистом парового молота, его братья и сестра тоже выросли и состарились на заводе.
— Да, это были своеобразные люди, — вспоминает Сергей Семенович. — Любую операцию выполняли. Но далеко не любому передавали свои секреты. На нас, комсомольцев, смотрели подчас с недоверием. Сейчас курсы разные, шефы-наставники. А тогда подвели меня к токарю-универсалу, и началась учеба: «Во-первых, не смей пальцем касаться станка. Во-вторых, сбегай за ветошью…» Правда, я настырным оказался, не захотел быть только на побегушках. Одолел рабочую науку довольно быстро.
Но потом, через несколько лет, когда перевели на расточный станок, оробел. Шутка ли: агрегат купили в Германии. Те, кто уже работал на нем, без всякой дипломатии заявили начальству: «Этот пацан угробит станок». А «пацан» к тому времени
