Михаил Суслов. У руля идеологии - Вячеслав Вячеславович Огрызко
Пономарёв не зря нервничал. Его беспокоило не столько сильно ухудшившееся состояние здоровья Суслова, сколько своё политическое будущее. К 1977 году расклад на партийном Олимпе существенно изменился. На самом верху образовались новые альянсы. Тот же Черняев в своём дневнике писал, что кого и когда примет дряхлевший Брежнев, тогда определяла очень узкая группа людей, в которую входили Суслов, Устинов, Андропов, Громыко и несколько помощников (Черняев особо выделял Александрова-Агентова, но почему-то очень долго молчал о роли заведующего общим отделом ЦК Черненко). И Пономарёв опасался, что, выпади из этой обоймы Суслов, ему укажут на дверь.
Б.Н. Пономарёв, Л.И. Брежнев, генеральный секретарь Итальянской компарии Э. Берлингуэр и М.А. Суслов на XXV съезде КПСС. [РИА «Новости»]
В последний январский день 1977 года Чазов вновь пожаловался на несговорчивого пациента, хотя уже в более примирительной форме: «Тов. Суслов М.А. настаивает на выписке его на работу. Консилиум профессоров считает, что в настоящее время т. Суслов М.А. нуждается ещё в течение 7—10 дней в пребывании в больнице, а после этого в отпуске на один месяц для восстановительной терапии в условиях санатория. Лишь после этого т. Суслов М.А. может постепенно возвращаться к трудовой деятельности с ограничением в первое время длительности рабочего дня»[353]. Брежнев на записке Чазова оставил помету: «Считаю, что тов. Суслов М.А. должен полностью и беспрекословно выполнять все указания и советы врачей».
Однако долго обходиться без работы Суслов не смог. Уже очень скоро он вновь стал ежедневно появляться на Старой площади. И, необходимо подчеркнуть, сохранял при этом прежнюю ясность ума и цепкость. Это ведь он весной 1977 года помог осуществить молниеносную операцию по удалению из Кремля потерявшего нюх Подгорного. В рассказах историков смещение председателя Президиума Верховного Совета СССР подавалось как некая импровизация. Мол, во время пленума ЦК с места выступил первый секретарь Донецкого обкома партии Борис Качура и предложил наделить Брежнева новыми полномочиями, а Подгорного отправить на почётную пенсию. Выглядит весьма наивно. Во-первых, региональным руководителям не по чину было выступать с важными инициативами без предварительного их обсуждения с обитателями Кремля. А во-вторых, согласованная реплика Качуры прозвучала как вопрос уже решённый. В реальности всё быстро провернул непосредственно Суслов. Когда все вопросы, стоявшие в повестке пленума, были решены, он, прежде чем закрыть работу пленума, сообщил, что есть ещё одна идея – избрать Брежнева советским президентом, а Подгорного отправить на отдых. Суслов сознательно объединил два вопроса в один и начал с Брежнева. Кто ж из партноменклатуры в здравом уме проголосует против генсека?! Подгорный к такому развитию событий оказался не готов. Для него выступление Суслова оказалось большой неожиданностью. И пока он пытался подобрать слова, пленум закончился. Махать руками смысла уже не имело.
Но вообще-то Суслова на тот момент куда больше беспокоили другие фигуры, нежели Подгорный. Что Подгорный? В 1977 году многие в Политбюро рассматривали его как отработанный материал. Так что в Кремле проводы его на пенсию были вполне ожидаемы. Но существенно окрепли другие альянсы (прежде всего Андропов – Громыко – Устинов). На авансцену стал рваться также Черненко, которого в правительстве готов был поддержать Тихонов.
Суслов нутром чувствовал, что в ближайшее время следовало ожидать обострения подковёрной борьбы за право стать преемником при ещё живом Брежневе. Сам он, напомню, на лидерство не претендовал. Но и укреплять позиции абы кого в его планы не входило.
Судя по всему, у Суслова к 1978 году так и не появился свой кандидат на первую роль, который в перспективе мог бы занять место Брежнева. А кто в Политбюро тогда обладал лидерскими качествами? Всего-то два-три человека. Это, конечно, Кулаков. Он, правда, не всегда прислушивался к Суслову. Но, по мнению Суслова, даже не этот фактор был главным его недостатком. В последние годы он сильно пил и в состоянии подпития много лишнего выбалтывал. Романов? Суслов сам в 1971 году провёл его в первые секретари Ленинградского обкома КПСС, а потом помог ему избраться в Политбюро. Но Романов не имел опыта руководящей работы на уровне Центра. И, кроме того, успел поссориться в Ленинграде с либеральной частью интеллигенции, что очень встревожило Андропова. Оставался ещё Долгих. Но его попридерживали Кириленко и Устинов. В общем, надо было поторопиться с поиском и выдвижением в высшие эшелоны власти новых умных и энергичных людей, но при этом не вспугнуть ни Громыко, ни Черненко.
11 мая 1978 года Суслов с дочерью вылетел на Кавказ. Для этой поездки было два повода. Первый – официальный: наконец-то вручить Ставрополю орден Октябрьской Революции, которым город был награждён ещё год назад к своему столетию. Второй – житейский. Всё-таки со Ставрополем у Суслова были связаны пять лет жизни. И почему бы не дать себе возможностиь поностальгировать и посетить дорогие сердцу места? Но в реальности у Суслова имелись более важные причины посетить Кавказ. Он собирался повнимательней присмотреться к руководителю Ставропольского края Горбачёву.
К слову, вокруг отношений Суслова и Горбачёва до сих пор бытует много легенд. По одной из них, Горбачёв – внебрачный сын Суслова. Якобы Суслов, когда работал на Кавказе, позволял себе романы на стороне, один из которых завершился рождением Горбачёва. Но эта версия представляется, мягко говоря, сомнительной. В Ставрополе Суслов получил назначение в 1939 году, когда Горбачёву было уже восемь лет. Разве что случайный роман мог случиться в 1930 году, когда Суслов выезжал на Кавказ искать следы пропавшего отца.
Вторая версия. Суслов ещё в 40-х годах воспринимал Горбачёва как сына. Якобы именно поэтому он организовал Горбачёву в четырнадцать лет первый орден за уборку урожая. Хотя обычно отличившихся подростков сначала награждают не орденами, а медалями. Но Суслов был переведён из Ставрополя в Литву ещё до того, как Горбачёв сел за комбайн.
Более правдоподобны другие версии. Согласно им, именно Суслов, всегда державший Ставрополье в зоне своего внимания, в 1970 году организовал замену
