Пролог. Документальная повесть - Сергей Яковлевич Гродзенский

Гродзенский Ефим Давидович

Родился 9 августа 1913 года. Трудовую деятельность начал в 16 лет, устроившись в 1929 году в типографию газеты «За индустриализацию» подсобным рабочим. Без отрыва от производства поступил в Московский институт инженеров железнодорожного транспорта.

О студенческой поре дядя Фима вспоминал частенько. Среди вузовских профессоров Е. Д. Гродзенскому запомнились братья Николаи. Виктор Леопольдович Николаи (1878–1955) преподавал несколько специальных дисциплин и особенно актуальную в то время – «Расчет и проектирование городской подземной железной дороги», поскольку был руководителем проектов первых линий Московского метрополитена.

Его младший брат Евгений Леопольдович (1880–1950) специализировался по теоретической механике – преподавал в Ленинградском «Политехе» и раз в неделю приезжал в Москву для чтения лекции в МИИТе. Разговор с моим дядей на эту тему возник в связи с тем, что я через тридцать лет изучал в техническом вузе теоретическую механику по учебнику Е. Л. Николаи.

Самой колоритной фигурой, по воспоминаниям Е. Д. Гродзенского, в годы его учебы в МИИТе был профессор В. Н. Образцов (1874–1949) – будущий академик АН СССР. Прекрасный был лектор и часто завершал лекцию словами: «Какие вы все молодцы, что учитесь на инженера, – и иногда продолжал с глубокой грустью, – а вот мой старший сын Сергей вместо этого пошел в актеры. Да был бы хотя бы нормальным актеришкой, а то ведь, подумать только, взрослый мужик куклами играет».

Ефим Давидович Гродзенский

Говорилось это в начале 1930-х годов, а уже в их середине к его сыну Сергею Образцову (1901–1992) – основателю и художественному руководителю Государственного академического Центрального театра кукол, ныне носящего его имя, придет всесоюзная слава. Сегодня при всем уважении к академику В. Н. Образцову о нем вспоминают в основном как об отце актера, публициста, народного артиста СССР, лауреата всяческих премий и, самое главное, великого гражданина своей страны Сергея Владимировича Образцова.

После окончания института молодой специалист Ефим Гродзенский в 1936 году работал инженером в организации, называвшейся «Главторгплодовощ», в системе Наркомата труда СССР. В 1940 году призван в армию, служил на границе, где его и застало начало войны.

В сентябре 1941 года около города Демянска Ленинградской области (ныне входит в состав Новгородской области) 3-я армия попала в окружение. 9 сентября город был оставлен. Побродив девять дней по лесам, 18 сентября Ефим с товарищами сдались в плен.

Каково было еврею в немецком плену, даже трудно себе представить. Правда, за годы неволи вдоволь попрактиковался в немецком языке, который до этого без особого прилежания учил в школе и институте. Ефим был освобожден в самом конце войны. Удалось устроиться переводчиком немецкого языка в особый отдел 5-й Гвардейской армии. В августе армию передислоцировали в Чехословакию, надобность в знатоке немецкого отпала. Заканчивал армейскую службу рядовой Ефим Гродзенский в 39-м отдельном танковом полку.

В советское время, особенно в первые годы после окончания Великой Отечественной войны, все красноармейцы, попавшие в плен, приравнивались к предателям, не заслуживающими снисхождения. Репрессии против них считались делом естественным. К тому же Ефим Давидович очень хорошо знал все перипетии судьбы старшего брата, первый арест которого происходил на его глазах. Поэтому он выработал в себе крайнюю степень аполитичности, просто панически боялся любых разговоров о политике, а если вынуждали на такой диалог, то безоговорочно поддерживал курс партии и правительства. «– Рассуждаешь как секретарь райкома в глухом захолустье!» – выразился однажды в его адрес Яков Давидович, которого двадцать лет тюрем, концлагерей и ссылок не сделали более осторожным.

После демобилизации в декабре 1945 года дипломированный инженер Гродзенский устроился на соответствующую должность и до выхода на пенсию в 1978 году буднично трудился в компании «Гипростройматериалы», завершив трудовой путь начальником отдела.

В своей проектной организации инженер Ефим Гродзенский познакомился с машинисткой Ниной Смагиной, которая была на 14 лет моложе, и вскоре женился на ней. При этом настоял, чтобы супруга взяла его фамилию. У Нины Трофимовны и Ефима Давидовича Гродзенских была дочь Татьяна (р. 1947).

Нина Трофимовна Гродзенская (1927–2008) происходила из простой рабочей семьи, ей подростком пришлось зарабатывать себе на хлеб и не удалось даже закончить школу. Недостаток образования и дефицит общекультурных знаний у моей тети Нины с лихвой компенсировались ответственностью и трудолюбием.

Кроме того, она владела искусством общения. Это позволило ей добиться определенных карьерных успехов. Я посещал ее на работе. Перед выходом на пенсию она занимала какую-то престижную должность в управлении торговли. Имела свой кабинет, и чувствовалось, что коллеги считались с ее мнением и относились с уважением.

Ну и она была преданной женой и верным другом дяде Фиме, а после его кончины трепетно сохраняла память о нем. Мне вспоминается один штрих.

Как-то Ефим Давидович заболел, и Нина Трофимовна, поскольку относилась к номенклатуре, сумела добиться, чтобы мужа положили в отдельную палату в какой-то престижной больнице. Я навестил больного дядю и никогда не забуду, с какой гордостью и буквально восторженно он долго расхваливал условия содержания, великолепное питание и прочие удобства лечебного заведения. Я тогда так и не добился внятного ответа на вопрос о его самочувствии.

Могу представить, какой разнос устроил бы ему старший брат Яков, если бы услышал этот рассказ о лечебном заведении, в котором Ефим очутился не за личные заслуги, а просто как «член семьи».

Дядя Фима, тетя Нина и крохотная кузина Таня – мое самое раннее воспоминание о Москве. В конце 1949 года мы с мамой останавливались у него в квартире в Токмаковом переулке. После войны он был единственным из братьев Гродзенских, когда-то проживавших здесь. Яков скитался по тюрьмам и ссылкам, Марк служил в армии и к этому времени уже давно обосновался в Ленинграде, Лев стал Суреном и обзавелся семьей в белорусском Борисове.

У семьи Гродзенских была комната небольшой площади в коммунальной квартире, и даже днем в летний день в ней было мало света. В 1960-е годы мой отец сочинил дневники – воспоминания о 1930-х. Впечатление, что в них он описывает комнату, в которой некоторое время жил его брат Ефим с семьей: «Меньше двух метров в ширину и меньше трех в длину. Окно выходит в каменный тупик, образованный высокой кирпичной стеной и моим домом. Не жилье, а полутемная тюремная камера».

Дядя Фима той поры запомнился добрым, веселым, по каждому поводу заливавшимся смехом. Позади было трудное детство, нелегкая юность, служба в армии, война, немецкий плен