Красные листья. Восточный альманах. Выпуск восьмой - Нгуен Динь Тхи
Она умолкает. У нее нет сил говорить дальше.
Несколько минут слышны только рыдания и шорох ветра. По небу плывет черная туча. Где-то далеко на западе рокочет гроза. Мими продолжает плакать.
— Мас Аман, — говорит Дарсоно, — твоя сестра не может больше говорить. Я знаю, ты понял ее. Она обещает впредь никогда не огорчать тебя. Ну, а учеба ей трудно дается. Прости ее!
— Братец, — запинаясь, шепчет Хасан. — Ты был таким добрым. Я никогда тебя не забуду. Я буду учиться и никогда больше не буду драться.
Он замолкает. Глубоко вздыхает. Затем шепчет снова:
— Братец, мне кажется… я не хочу больше быть генералом. Знаешь… я не хочу больше быть военным. Я не хочу воевать. Я не хочу убивать людей. Лучше я буду бечаком, как ты, братец.
Безмолвствует кладбище, могильные столбики, цветы, рассыпанные на могиле, свежие комья земли. В блестящих от слез глазах Хасана немой вопрос. Он тихо всхлипывает.
— Братец, — говорит Салами. — Не беспокойся обо мне, прошу тебя. Наш дом сгорел, и у нас нет пристанища. Но об этом мы не горюем. Самое большое несчастье — это что ты нас покинул, братец.
— Вы все сказали, что хотели? — спрашивает Дарсоно. — Тогда я поговорю с братом Аманом. Я обещаю заменить тебя, мас Аман, — проникновенным голосом произносит Дарсоно. — Это единственное, что я могу сделать. — Он умолкает.
Небо заволокло тучами. Порывами налетает ветер. Гаснут последние лучи солнца. Начинает моросить.
— Пора домой, — тихо говорит Дарсоно, всматриваясь в ставшие для него родными лица детей, и снова обращается к мертвому: — Мас Аман, с тобой прощаются твои сестры и брат. Благослови их, чтобы им хорошо жилось в этом мире, чтобы они всегда были здоровы и счастливы.
Дарсоно поднимается с земли. За ним встают Патима, Салами и Хасан. Какое-то время они стоят, низко опустив головы у могилы, затем уходят. Так же бесшумно, как и пришли. Так же молча.
Сгущаются сумерки. Небо потемнело и стало мутным. То и дело сверкает молния, гремит гром. Вдруг среди воя и свиста ветра слышится шум мотора. У кладбищенских ворот останавливается машина. Из нее выходит Карел ван Керлинг с женой. В руках у него большой венок из живых цветов. Они подходят к могиле Саамана, кладут у изголовья венок и, помолившись, какое-то время стоят, опустив голову и скрестив на груди руки. Затем переглядываются и уходят.
Половина седьмого. Тишину на кладбище нарушают лишь вспышки молний, раскаты грома да вой ветра. Смолкли птицы, попрятавшись на деревьях, и не порхают больше с ветки на ветку. Мечутся в мутном небе ласточки, беспомощно хлопая крыльями.
Но вот снова слышится шум мотора, и к воротам снова подъезжает машина. Из нее выходит молодая счастливая пара. Мужчина в морской форме, на женщине новые кайн и кебайя[93]. По обычаю новобрачных, у женщины спереди коротко подстрижены волосы, и лоб поэтому кажется высоким. Кладбищенский сторож провожает их к могиле Саамана, и там все трое останавливаются.
Муж и жена опускаются на корточки и, пока сторож читает заупокойную молитву, рассыпают на могиле цветы.
— От кого этот венок? — спрашивает моряк у сторожа.
— От одного голландца, сударь.
— Голландца? — удивляется моряк.
— Да, от начальника тюрьмы, — поясняет сторож. — Той самой тюрьмы, где сидел покойный.
Молодожены переглядываются.
— Подумать только — голландец! — тихо произносит моряк.
— А первый принес цветы, — со вздохом говорит женщина.
— Сюда уже до него приходили, — сообщает сторож.
— Кто приходил? — спрашивает моряк.
— Четверо, родственники покойного.
— Бедные, — вздыхает женщина. — Брата казнили. Дом сгорел…
— Ну, ладно, отец, вы идите, — говорит моряк, протягивая сторожу монету.
Сторож уходит. Пройдя немного, оборачивается, смотрит на счастливую парочку и вскоре исчезает за воротами.
Мгновение муж и жена ласково смотрят друг на друга. Затем слышится вздох, и ласкового выражения как не бывало.
— Братец Аман, — тихо произносит женщина, — это я пришла к тебе, я, Зайнаб Юлиати.
Молчание. Налетает порыв сильного ветра, который увлекает за собой мелкие капли дождя.
— Это я, братец, — нежно продолжает женщина, — и мой… мой муж.
Моряк смотрит искоса на жену, но молчит, устремив глаза на могильный холмик.
— Братец! Я нарушила свое обещание, и, когда привели в исполнение вынесенный тебе приговор, мы поженились. Но ни я, ни мой муж ничего не знали об этом.
Жена молча смотрит на мужа.
Он тяжело вздыхает.
— Сударь, — печально говорит моряк. — Я действительно ничего не знал. Не знал, что вы любили Зайнаб. Только сегодня Зайнаб рассказала, что вас казнили. Простите меня, ради бога!
Жена поправляет цветы на могиле, моряк помогает ей.
— Сударь, — продолжает моряк, — поначалу я и не думал о свадьбе. Знаете, как у моряков? В каждом порту у них по возлюбленной.
Тут Зайнаб с упреком смотрит на мужа и краснеет от злости.
— Но теперь я решил, что семейная жизнь поможет мне стать на правильный путь. — Моряк удивляется собственным словам и пристально смотрит на жену.
Взгляд его пугает Юлиати. Не сказав ни слова, она встает, лицо ее подергивается от гнева, и быстро идет к воротам.
Мужчина провожает ее взглядом, произносит молитву и догоняет жену. Теперь они идут рядом, но всякий раз, как он хочет приблизиться к ней, она отстраняется.
Он пытается поцеловать Зайнаб, но та с силой его отталкивает. То же самое происходит и при вторичной попытке. Тогда моряк со всего размаха бьет жену кулаком по лицу. Сбитая с ног, Юлиати падает и ударяется о могильный столб. Моряк выходит за ворота и исчезает во мраке. Через несколько минут слышен шум отъезжающей машины.
Зайнаб зовет на помощь. На лице ее боль и страх. Появляется сторож, он помогает женщине подняться и ведет ее, прихрамывающую, к воротам.
И снова на кладбище тишина. Дождь перестал. Но тяжелые тучи все еще заволакивают вечернее небо. Смолкли птицы. Даже вороны угомонились. Только неуемные ласточки весело носятся в небе, то и дело сбиваемые сильными порывами ветра.
На землю спускается ночь. Где-то вдали еще слышатся раскаты грома, нет-нет да и вспыхнет молния. И при каждой вспышке кажется, что могильные столбы вздрагивают и тянутся вверх, к самому небу.
В это время к могиле Саамана приближаются двое. При вспышке молнии можно узнать Дарсоно и Саламу. Они идут рука об руку. Подойдя к могиле, Дарсоно говорит:
— Теперь, сестрица Ама, настала твоя очередь поговорить с душой маса Амана.
Салама не отвечает. Налетает ветер.
— Говори же, — просит ее Дарсоно.
— Братец, — дрогнувшим голосом произносит Салама и умолкает. Ее душат рыданья.
— Ну что
