Записки сестры милосердия. Кавказский фронт. 1914–1918 - Х. Д. Семина

Они посидели недолго и ушли к Нине. Несколько дней после этого я никого не видела. Вдруг неожиданно пришли Яша, Нина и Маня и привели с собой новых квартирантов познакомиться. Сам доктор мне понравился. Простой, веселый, но сдержанный. Но жена его – не очень! Кстати и некстати все время вставляет чуть ни в каждую фразу: «у нас в институте», «у нас в Петрограде», «когда папа был губернатором». А во время разговора как-то все поджимает свои тонкие губы, как бы считая недостойным открыть рот в незнакомом доме.

– Как вам нравится наш Баку?

– Мне очень не нравится! – заявила очень решительно докторша.

– А вам, доктор?

– Мне все равно! Я скоро уезжаю на фронт, и меня все это совсем не занимает. Вот чему я рад, это что оставляю семью в вашем доме. И для детей хорошо, и для жены! Я рад, что мы познакомились с Ниной Ивановной и с Яковом Семеновичем. Жаль только, что вы уезжаете!

Доктор был прямо очарователен. Он запросто, без всякого приглашения, наливал себе по очереди из всех бутылок и пил. Да еще и других угощал! Он был высокий и страшно худой. Жена же его – маленькая и довольно полная, без подбородка, с большими глазами и крошечным ротиком.

– Тина Дмитриевна, спасибо за радушный прием! Будем знакомы, как хорошие друзья, – сказал доктор на прощанье.

Сегодня Нина звонила по телефону и передала приглашение Владинского на ужин:

– Он заедет сам к тебе, но просил предупредить тебя, чтобы ты не приняла какое-нибудь другое приглашение. Ужин будет у «Яра».

В день ужина Нина пришла и спросила меня, какое я надену платье.

– Право, не знаю еще.

– А как ты думаешь, что надеть? Этот ужин Владинский устраивает специально для нас.

– Кто тебе сказал это? Он сам?

– Ну, пойми! Мы ведь дамы его полка. А что ему за интерес приглашать, например, Маню, которую он совсем не знает!

– Разве она не будет на ужине?

– Я думаю, что она, конечно, будет там. Но мы для него все же представляем, конечно, больший интерес, чем она! Он говорил мне, что я красива, как роза в полном расцвете перед увяданием.

– Слушай! Надевай то, что тебе больше всего хочется! И предоставь и мне такую же свободу. Это будет интересно для нас обеих.

– Хорошо! Будь готова к девяти. Он за нами заедет.

К девяти часам я была готова. Сама не знаю почему, я надела черное кружевное платье. Оно было единственным черным платьем в моем гардеробе. До войны я терпеть не могла черных платьев. Но иногда приходилось бывать на официальных и обязательных обедах, на которые трудно было найти что-нибудь более удобное. Еще слава богу, что мы жили в городе в своем доме и были сравнительно свободны. Офицеры же, которые жили в казенных квартирах, при казармах полка и на глазах командира полка, обязательно должны были бывать каждую субботу в полковом собрании. Сам командир полка любил играть в карты, но очень заботился, чтобы всем было весело. В течение вечера он несколько раз выходил в танцевальный зал и смотрел, как молодежь веселится, кто танцует и кого нет в зале. Молодые офицеры поэтому приходили в собрание как на повинность. Пока командир играл в карты, они сидели преимущественно в буфете, предварительно выставив «сторожевое охранение». Как только специальные наблюдатели дадут знать, что командир полка идет в зал, все офицеры выходят из буфетной и из всех дверей входят в танцевальный зал. Он подходит к одному из штабс-капитанов и спрашивает:

– Штабс-капитан Корешков, отчего вы не танцуете? Где ваша супруга?

– Господин полковник, она в баню пошла. Наша очередь пришлась как раз сегодня.

Так как эта оговорка приводилась очень часто, то командир отменил баню для офицеров по субботам. Но когда в полк приезжал кто-нибудь из высшего начальства, то всегда устраивали обед или ужин, и непременно с дамами и с танцами.

– Доктор Семин, я непременно отдам приказ, чтобы все чины полка жили в поселке, – говорил полковник моему мужу. – Что за вольность? Живут в городе! Не желают являться в собрание! Зал всегда пустой. Оркестр играет, а танцующих две пары.

Поселок Сальянского полка стоял за городом. Это был настоящий городок! Все здания каменные, двухэтажные. Площадь, на которой стоит полковая церковь, широкие улицы; собственная баня для солдат и для офицеров и их семейств. Великолепное полковое собрание с буфетом и столовой, которая вмещала не только своих офицеров, но и сотню гостей.

– Нет! Право, нужно, чтобы все офицеры жили на моих глазах! А то я не знаю, что делают мои подчиненные, которые живут в городе. Может быть, они пооткрывали лавочки и торгуют мелочью?

Сам он никогда не пропускал ни одной субботы. А в понедельник в приказе непременно будет написано, что «В субботу вечер был очень оживлен, много танцевали, и ужин прошел весело. Но командир полка не видел в собрании поручика В-го!» И т. д.

Когда муж перевелся в Сальянский полк, его предупредили, что для нас обоих обязательно бывать по субботам в собрании полка. Но за дальностью расстояния я постепенно стала изменять этому обычаю и приезжала только на большие официальные обеды. И командир полка не приставал к мужу, зная, что трудно справиться с медициной. Старший же брат обязан был бывать каждую субботу. Но он всегда бывал там один.

– Вы что, опять один? А где Нина Ивановна? – спрашивал командир полка.

– Не может, господин полковник. Ожидает прибавления семейства.

Проходит несколько месяцев.

– А вы опять один! Когда же наконец привезете жену? – снова спрашивает командир.

– Господин полковник, как только поправится!

– Читал в приказе, опять девочка! Ну что же, поздравляю.

В десятом часу пришла за мной Нина и Владинский. Я была готова. Мы вышли, сели в поджидавший нас фаэтон и поехали в ресторан «Яр», который был совсем недалеко от нашего дома. Этот ресторан был самый лучший в городе; кухня, напитки, обстановка и кабаре были великолепны. Как только фаэтон остановился, Владинский соскочил, помог нам выйти. Мы вошли в подъезд и поднялись на второй этаж. Нас перегнал метрдотель, распахнув перед нами дверь. В комнате стоял накрытый стол, маленький диванчик, кресла в разных углах и еще одна дверь, которую нам показал Владинский:

– Эта комната для вас, дамы. – Там был туалетный столик, зеркало, стул и тоже небольшой диван. Мы разделись. Нина оказалась