Екатерина II. Как пополнялись и тратились личные средства. Кошелек императрицы - Игорь Викторович Зимин

После увольнения Евреинова обязанности парикмахера некоторое время выполнял «мальчик, родом калмычонок», а затем новый камердинер – В.Г. Шкурин. Когда после 1762 г. В.Г. Шкурин «пошел в гору», обязанности парикмахера перешли к некоему Матвею Михайлову, которому в 1784 г. Екатерина II выплатила 30 руб. наградных. В 1792 г. 63-летней императрице волосы укладывал парикмахер Гаспар Нейшратер. В архивном деле имеется счет на оплату его услуг за весь 1792 г.: он заработал на локонах и париках 170 руб.[63]

Торелли С. Портрет Екатерины II. Ок. 1763-1766 гг.

Статс-секретарь, работавший с императрицей в 1796 г., упоминал, что и в 65 лет она по-прежнему «выходила в малый кабинет, для прически волос, которые тогда довольно еще были густы; прическа оканчивалась не более как в четверть часа». Затем «Государыня выходила в уборную для наколки головного убора, то также не более четверти часа продолжалось; при сем представляться могли все те, кои имели в уборную вход, и несколько камер-юнгфер. Чепчик накалывала А.Ал. Полокучи, гречанка, пожилая девица и глухая; булавки держали две сестры Зверевы, девицы зрелых лет, которые в молодости слыли красавицами; лед на блюде и полотенце держала Марья Степановна Алексеева, также девица немолодая, собою видная, густо нарумяненная, но некрасивая. Во время наколки чепчика Государыня обтирала лицо льдом и разговаривала с некоторыми из присутствующих тут, в числе коих нередко бывали у туалета ее шталмейстер Лев Александрович Нарышкин и Александр Сергеевич Строганов; с ними охотно Государыня любила разговаривать. По окончании туалета Государыня возвращалась в спальню одна, а камер-юнгферы выходили другою дверью в предуборную комнату, и после входили в спальню для одевания; причем находилась уже и Марья Савишна»[64].

Камея. Екатерина II в домашнем платье. 1796 г. Англия. Браун

Перед выходом из своих комнат, последние «штрихи» к облику императрицы вносил ее парикмахер. Следовательно, парикмахер приглашался в покои дважды – первый раз для «утренней прически» и вторично, после завершения деловой части рабочего дня, когда «во внутренней уборной, старый ее парикмахер Козлов убирал волосы. Прическа ее была по старинной моде, с небольшими назади ушей буклями, невысокая и очень простая» [65]. Утреннее время, отведенное «для убора волосов», использовалось императрицей для обсуждения различных деловых вопросов. Статс-секретарь А.В. Храповицкий записал в дневнике: «Позван был в будуар во время убора волосов. Говорено о комедии, о мартинистах и о переводе»[66]; «… во время чесания волос призван был и говорено о роли шута»[67]; «…позван при чесании волос… приказано прочесть газеты»[68].

Отметим, что императрица, как и остальные придворные дамы, пользовалась косметикой, но никогда не злоупотребляла ею. Много лет спустя она вспоминала, как императрица Елизавета Петровна подарила ей, 14-летней «претендентке» в невесты, баночку с румянами, что бы она «поправила» свою внешность после тяжелой болезни. В письме к М. Гримму она благодарила его «за банки с румянами, которыми Вы желали раскрасить мою физиономию. Но когда я захотела испробовать их, я нашла, что они так темны, что придадут мне вид фурии»[69]. Также императрица умеренно пользовалась парфюмерией. По крайней мере, в ее «Реестре дамского уборного туалета» (1125 руб.) упоминается только о двух «флакончиках для туалетной воды» (февраль 1796 г.).

Чемесов Е. Портрет императрицы Екатерины II. 1762 г. С оригинала П. Ротари. Офорт.

ГМЗ «Петергоф»

Упомянем, что в придворный штат невесток императрицы также включались парикмахеры. Так, 16 июня 1796 г. «находящегося к услужению у Ея Императорского Высочества Великой Княгини Анны Федоровны в должности парикмахера Павла Голубкова определить яко свободного человека к Ея Высочеству в настоящие парикмахеры»[70].

Кружевницы

История появления кружев в России восходит ко временам Ивана IV, когда между Московским царством и Англией начинаются дипломатические и торговые контакты. Тогда через Архангельск в Россию начали завозить европейские кружева, которые являлись социальным маркером, поскольку их ношение – прерогатива членов царской семьи и боярской аристократии.

В XVII в. кружевное производство организовывается в России, в том числе и в Кремле. В 1675 г. в московской Мастеровой палате, обслуживавшей царский двор, трудилось десять штатных кружевниц. Кроме этого, сложное искусство плетения кружев становится частью досуга аристократок, в том числе членов царской семьи.

В XVIII в. Российский императорский двор и русская аристократия стали крупными потребителями европейских кружев, тем более что значительную часть века на российском троне находились женщины. При императрицах Елизавете Петровне и Екатерине Алексеевне кружева и драгоценности становятся неотъемлемой и очень значимой частью, как женского, так и мужского придворного костюма. Более того, кружева предписывалось носить и при военной форме. Например, в описании формы лейб-компанца времен Елизаветы Петровны предписывалось ношение: «…камзол и штаны были красные, с таким же галуном, пуговицы вызолоченные, манжеты и галстух белые, кисейные с кружевами…»[71] .

Эта традиция подтверждается архивными документами. Во-первых, когда Екатерина II выплачивала своим фрейлинам «приданые суммы», то поначалу деньги «на кружева» шли отдельным пунктом: «О выдаче денег фрейлинам на приданое по 3000 руб., да на кружева по 1000 руб. Всего 8000 руб. 12 июля 1762 г.»; «Повелеваем выдать фрейлинам Нашим княжне Елисавете Белосельской и баронессе Марье Шафировой каждой в приданое по три тысячи, да на кружева по 1000 рублев. Всего 8000 руб.» (июль 1762 г.).

Говоря о кружевах, следует иметь в виду, что в России имел популярность особый род кружев, именовавшихся блондами[72]. Впрочем, в документах в ходу были оба термина. Например, «Деноешу за взятые в Комнату Нашу кружева 313 руб.» (июнь 1765 г.) или «О заплате купца Вонифатьева прикащику Азарову за блонды 348 руб.» (март 1765 г.). Термин «блонды» употреблялся вплоть до середины XIX в. Так называли очень дорогое французское плетеное кружево, изготовленное из тонкого некрученого шелка-сырца цвета слоновой кости (от фр. Blonde – «белокурая, золотистая»).

Вариаций блондовых кружев множество: например, в документах петербургского купца Максима Ванифатьева от июля 1765 г. указывается, что он передал «в Собственную Ея Императорского Величества казенную товаром: два аршина наборы Блондовой белок широкого тонкого по 6 аршин – 12 руб.; один 3/4 аршина наборы Блондовой белой – 10 руб.; тридцать три аршина блонд белых широких – 58 руб.; двадцать аршин блонд таких же – 41 руб.».

При Императорском дворе среди разного рода