Мозг обычного убийцы. Как хорошие люди становятся монстрами - Даниэль Загури
Мозг обычного убийцы. Как хорошие люди становятся монстрами читать книгу онлайн
Вы никогда не подумали бы, что убийцами и насильниками могут оказаться ваши соседи, знакомые, коллеги, родственники – обычные люди. Муж застрелил любимую женщину… Мать задушила новорожденного ребенка… Неприметный клерк стал палачом… Каждый раз это вызывало недоверие и изумление у всех. Однако автор не относит такие действия к помешательству. Даниэль Загури, лично опросивший сотни преступников, убежден, что механизмы, приводящие к чудовищным поступкам, скрыты в каждом из нас. Ответу на вопрос «Что служит спусковым крючком, триггером для самого безумного насилия у самых обыкновенных людей?» посвящена эта книга.
Отдельная глава посвящена критике и дополнению концепции «банальности зла» Ханны Арендт.
Даниэль Загури – ведущий судебный психиатр Франции, старший эксперт главного Апелляционного суда Парижа. В России продано более 15 000 экземпляров его эссе «Мозг серийного убийцы».
«Даниэль Загури – один из тех, кто способен понять, что скрыто в мрачных пещерах разума убийц». – Pascale Robert-Diard, Le Monde
«Книга, полная страсти и интриги». – ELLE
«Загури виртуозно раскрывает логику ума убийц». – Elsa Vigoureux, Le Nouvel Observateur
«…Загури не рисует читателю притягательный, интригующий образ таинственного и хитроумного злодея-мучителя. Он преподносит совсем иной «портрет», не имеющий ничего общего с романтизированным массовой культурой серийником». – Анна Кулик, судебный эксперт, профайлер
«…к Даниэлю Загури обращаются всякий раз, когда преступление потрясает общественное мнение либо своим ужасом, либо потому, что оно разрушает общепринятые представления». – Le Monde
«Даниэль Загури – психиатр, стоящий за крупнейшими судебными делами, самый авторитетный и востребованный, которого также больше всего боятся. Его профессия: исследовать души, чтобы направлять правосудие». – Vanity Fair
В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Даниэль Загури
Мозг обычного убийцы. Как хорошие люди становятся монстрами
Преступники, которыми могли бы быть мы…
Daniel Zagury
LA BARBARIE DES HOMMES ORDINAIRES
© Editions de l’Observatoire / Humensis, 2018
Published by arrangement with Lester Literary Agency & Associates
© Злата Линник, перевод на русский язык, 2025
© Издание на русском языке. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
Введение
За годы работы психиатром в тюремной больнице, а впоследствии судебным экспертом я имел возможность наблюдать и документировать преступления, совершаемые как душевнобольными с психотическими расстройствами, так и лицами с серьезными нарушениями личности. На основе этого опыта я написал исследования о преступлениях параноиков, психотических убийствах родителей, извращенных действиях, механизмах перехода к насилию у психопатов, а также отдельную книгу о серийных убийствах[1].
Большинство людей воспринимает подобные деяния как нечто выходящее за рамки нормального. Наше естественное стремление – сразу же отнести их к категории чудовищного или патологического. Мы не ощущаем угрозы стать похожими на таких преступников, считая немыслимым совершение подобных ужасов. Это явление находится за пределами нашего понимания. Однако вопросы, которые я намерен рассмотреть, прямо противоположны этим представлениям.
Эта книга[2] преследует две цели: исследовать феномен банальности зла через призму психической жизни и изучить пустоту мышления, сопровождающую варварство обычных людей. Рассмотрим несколько примеров: муж, наносящий жене сотню ножевых ранений; молодая женщина, душащая своего новорожденного ребенка во время родов; юноша, убивающий из-за отказа дать сигарету; мошенник, разоряющий целую семью; подросток, становящийся радикалом и планирующий массовые убийства; государственный служащий, уничтожающий семьи, с которыми прежде мирно сосуществовал.
Что объединяет все эти случаи? На первый взгляд – немногое. Однако есть два существенных аспекта, которым посвящена данная книга.
Прежде всего, стоит отметить феномен недоверия и изумления, который неизменно сопровождает подобные события как среди окружающих, так и в средствах массовой информации. Это превратилось в своего рода ритуал: спрашиваешь соседей, родственников, преподавателей – и каждый с потрясенным видом утверждает: «Это был обычный человек – мужчина или женщина», – то есть такой же, как мы.
Психиатрическая экспертиза в большинстве случаев исключает наличие психических заболеваний или серьезных расстройств личности. Парадокс заключается в том, что эти субъекты, совершившие варварские поступки, тем не менее, попадают в широкое поле нормальности, в то самое «общее несчастье», о котором говорил Фрейд. Они остаются обычными людьми, независимо от особенностей характера и проявлений нарциссизма, которые может выявить психологическое обследование.
Сегодня, следуя концепции Ханны Арендт[3], при столкновении с варварством принято отвергать исключительность в пользу обыденного. Однако мы по-прежнему не можем избавиться от дилеммы между обыденным и чудовищным. Наша первая, рефлекторная реакция – эмоциональная и заключается в стремлении квалифицировать подобные действия как чудовищные, отвергая их как нечто нечеловеческое, отличное от нас.
Абсурдность такого радикального отторжения, выводящего за пределы человечества, в конечном счете заставляет нас признать, что эти преступники – часть нашего мира. Мы остаемся в постоянном колебании между чудовищным и заурядным, поскольку на карту поставлено слишком многое. Болезненный вопрос о том, являемся ли мы все потенциальными варварами, неизбежно порождает иллюзию радикальной «инаковости» преступника. Это защитный механизм, особенно учитывая, что каждый из нас в глубине души допускает возможность совершения какого-либо воображаемого или фантастического преступления.
Мы склонны путать универсальную фантазию с реальным переходом к преступлению, подобно мифу об Эдипе и убийству настоящего отца. В глубине души мы подозреваем собственную способность к худшим поступкам, но предпочитаем убеждать себя в невозможности совершения подобных ужасов.
Дихотомия «как мы – не как мы» лишает нас возможности предвидеть ответ. И положительный, и отрицательный ответы кажутся неестественными – от полного отрицания до признания радикальной инаковости. Исключив «монстров» из человеческого состояния, мы приходим к ситуационной теории: при определенных условиях любой мог бы совершить подобное.
Важно понять не столько структурные особенности личности, сколько процессуальные механизмы, побуждающие внешне обычных людей к неслыханным поступкам. Речь идет о серии трансформационных процессов и изменений в самовыражении личности, а не о каком-то особом «семени зла». Структурная клиническая психиатрия здесь оказывается недостаточным инструментом.
Варварство возникает не изначально, а как результат последовательных адаптаций и психических реакций. Люди, изначально не более предрасположенные к насилию, чем многие другие, постепенно приобретают склонность к преступлению и жестокости. Варваром не рождаются – им становятся.
Это «обучение злу» разрушает личность. При индивидуальном преступлении субъект теряет контроль над своими действиями, а в коллективном преступлении человек полностью сливается с групповой волей, теряя способность к самоанализу и рефлексии.
Это не означает смягчения уголовной ответственности. Субъекты полностью отвечают за созданное ими состояние, которое не является следствием болезни.
Необходимо отказаться от упрощенных объяснений, ищущих источник зла в личности. В личности, склонной к терроризму или геноциду, не больше индивидуальности, чем в личности, предрасположенной к преступлениям страсти или детоубийству. Это может быть необходимым, но далеко не достаточным условием.
Главный вопрос остается неизменным: почему одни люди сопротивляются злу лучше, чем другие?
История с ее чередой кровавых событий – от криминальных сводок до масштабных терактов – должна заставить нас признать очевидное: на земле недостаточно психически больных, психопатов или извращенцев, чтобы объяснить весь масштаб человеческого насилия. Человечество опозоривает себя самостоятельно, без помощи патологии.
Это постоянное чередование и колебание между различными точками зрения неизбежно приводит к дискуссии о концепции обыденности зла, разработанной Ханной Арендт. Ей я отвел отдельную главу, посвященную взаимодействию философского подхода и клинического взгляда. Ханна Арендт присутствует не только в названии моей работы, но и в каждой ее части, поскольку ее идеи постоянно подтверждаются судебной клинической психиатрией.
Согласно ее пониманию, зло прежде всего коренится в пустоте мышления – в неспособности осмыслить и сформулировать наши внутренние конфликты или, проще говоря, психически их сдерживать. За исключением редких случаев психопатии или безумия, зло не воспринимается как зло. В искаженном мировоззрении оно проявляется под маской хорошего, справедливого, чистого, доброго и законного восстановления порядка вещей – как у лиц, совершающих геноцид или террор. Когда эта способность утрачивается, ничто уже не сдерживает возникновение ужаса – как у преступников на почве страсти, неонацистов или убийц по ничтожным поводам. Когда исчезает способность мыслить от первого лица, становятся возможными все злоупотребления в сфере денег, власти или секса – как у жертв мошенников.
Я не философ и не претендую на это звание. Меня привлекли в работах Арендт именно их
