Изгнанная - Даниэль Харрингтон
Я отключаюсь и смотрю поверх столов, глубоко погрузившись в собственные мысли и едва прикоснувшись к лазанье. Я всё ещё под впечатлением. Я смогла – а значит, стала на шаг ближе к цели.
– Холлис, это было потрясающе, – говорит Даррен.
– Просто крышу сносит, – подхватывает Розали.
– Умопомрачительно, – кивает Бен.
Тиффани улыбается:
– Я знала, что у неё получится.
– Что? – переспросила я.
– А ты раньше брала под контроль столько людей? – спрашивает Даррен.
Я поднимаю взгляд от тарелки, держа в руке вилку:
– Нет, сегодня было больше, чем в центре тестирования.
– Больше? – переспрашивает Бен и тут же проливает на себя виноградный сок.
– Молодец! – фыркает Кэндис, глядя на брата.
– Мне так кажется. У меня не было времени считать, – отвечаю я. – Может, и меньше. Трудно сказать.
– Лично я впечатлён, – говорит Даррен. – Моя способность сильно отличается от твоей, но могу представить, сколько на это потребовалось сил.
– Спасибо, – отвечаю я.
Кит склоняет голову. Я улыбаюсь и перевожу взгляд на лазанью.
– Но я видел, как ты усердно шла к этому, так что ничего удивительного. Это твоя законная победа.
– Да, я тоже заметила, – вмешалась Кэндис. – Ты пару раз пропустила вечернюю игру. Есть веская причина, чтобы так напрягаться?
Я вздрагиваю, хватаю стакан с соком и одним махом осушаю его. Это последнее, что мне хочется обсуждать, поэтому я не отвечаю на вопрос Кэндис, а с ухмылкой поворачиваюсь к Бену. Если нужно сменить тему, то с ним это получится лучше всех – стоит лишь подзадорить его.
– Кстати, Бен, – говорю я, – вижу, что у тебя волосы снова нормального цвета. Сколько краски ты перевёл, чтобы этого добиться? – Я толкаю Кэндис локтем, и блеск в её глазах говорит всё за неё.
– Знаешь, Холлис, а ты мне нравишься всё больше и больше.
Бен скрещивает руки на груди и самодовольно откидывается на спинку стула.
– Вианн сама всё вернула.
– Да неужели? – хихикает Кэндис.
– И что же тебе пришлось ради этого сделать? – интересуется Одри.
– Подарил ей цветы? Спел песню? Сложил поэму? – Кэндис невинно хлопает ресницами, и все заливаются смехом.
Бен краснеет.
– Чтоб вы знали, – отвечает он, швырнув вилку на пол, – она всего лишь сдержала своё слово. Сказала, что это на один день – и так и случилось.
– Вот и славно, – говорит Даррен, отодвигаясь от стола. – Не стоит так волноваться, парень.
– Она нравится Бену, – шепчет Кэндис всем остальным.
– Вовсе нет! – рычит он.
Кэндис поворачивается к нему и хлопает в ладоши.
– Ну значит, ты нравишься ей. Теперь понятно, почему у тебя волосы стали прежними: она влюбилась в тебя.
Бен краснеет ещё сильнее.
– А милая парочка из них получится, – щебечет Одри, закатывая глаза в притворном восхищении. – Как считаете?
– А меня на помолвку пригласите? – спрашивает Кэндис.
– Не будет никакой помолвки! – Бен уже злится.
– Я могу быть распорядителем на свадьбе, – мечтательно продолжает Кэндис. – Правда, здорово?
– Нет.
Одри тут же состроила печальную мину:
– Да как же так? Почему?
– Потому! – резко отвечает Бен, резко обернувшись к ней. – Мне не нравится Вианн.
– Кое-кто тебе всё же нравится, – прищуривается Кэндис. – Я слишком хорошо тебя знаю, Бен. Я вижу это.
Бен вне себя, и он явно смущён.
– Кэндис, – цедит он сквозь зубы.
– Что?
– Почему ты всё время… ты не можешь… просто забыть об этом?
– Забыть о чём? – спрашивает она невинно. – О свадебных планах?
Бен вскакивает, опрокинув свой стакан:
– Вианн мне не нравится!
Кэндис тоже вскакивает и тычет в него указательным пальцем.
– Это чушь, и ты сам знаешь, – говорит она. – Я уже устала считать, сколько раз ты натыкался на эту девочку. Ты втюрился. Почему бы просто не признать это? Почему ты не можешь…
– Потому что мне нравишься ты!
Все сидящие за столом дружно ахнули, а у Кэндис отвисла челюсть. Проходит несколько напряжённых секунд, и я не знаю, скажет ли Кэндис что-то в ответ или врежет ему.
Бен, воспользовавшись минуткой тишины, обходит стол и, встав прямо перед ней, решительно смотрит ей в глаза.
– Думал, что у меня никогда не хватит духу, – мягко говорит он. – Но ты мне нравишься. Уже давно. А все эти нелепые случайности с Вианн… Я действительно натыкаюсь на неё. Честно.
На её лице расплывается широкая улыбка:
– Ты что, такой неуклюжий?
– Получается, да. – Он берёт её за руку, и они стоят в паре сантиметров друг от друга.
– Так, – говорит Кэндис, глядя прямо ему в глаза. – Видимо, я никогда не дождусь. – Она хватает его за рубашку, притягивает к себе и страстно целует.
У меня открылся рот от удивления, а следом и у всех остальных. Спустя несколько страстных мгновений они отстраняются друг от друга – теперь и у Кэндис раскраснелось лицо.
Все аплодируют, и вскоре к ним присоединяется половина столовой. Некоторые даже встали с мест посмотреть, что там за суета. Смущённые Кэндис и Бен снова садятся.
Даррен смотрит то на одного, то на другого, и на его лице появляется ехидная усмешка.
– Теперь, похоже, самое время спросить: когда свадьба?
Кэндис закрывает лицо руками и ничего не отвечает. Я думаю, она растерялась впервые в жизни.
– Эй, Китон, – говорит Даррен, – ты проспорил мне все мясные блюда на две недели.
– Умолкни, – огрызается Кит.
Кэндис поворачивается к брату, ткнув его в плечо:
– Ты поставил на меня все мясные блюда?!
– Ну…
– Оказалось, я был прав, – перебивает его Даррен. – Это же был только вопрос времени, ребята, когда вы сойдётесь.
– Что?! – взвилась Кэндис. – Ничего подобного.
– Я поспорил, что это случится в этом месяце, – продолжает Даррен. – А твой брат был уверен, что позже.
Кит кажется очень смущённым.
– Ну… да.
– Всё было слишком очевидно, – пожимает плечами Даррен.
– Что, правда? – спрашивает Кэндис, обводя всех взглядом.
Все энергично кивают и говорят что-то вроде «явно намечалось», «так заигрывали», «ты ещё спрашиваешь».
Вечер продолжается. Покончив со своими обязанностями, я возвращаюсь в опустевшую столовую, чтобы посидеть в укромном месте. Мне нужно побыть одной.
Сегодняшний вечер меня успокоил. Я рада, что у меня здесь есть друзья, что у меня получилось справиться с задачей, которая казалась невыполнимой. Мне хорошо с Беном и Кэндис. Мне хорошо с Китом – и это в месте, о котором я даже не знала, и с людьми, которых меня приучали ненавидеть. Если в моей жизни наверху всё было правдой, то почему я испытываю здесь
