Золотое сердце - Елена Леонидовна Мусатова
* * *
Зима прошла быстро. Солнце подтопило снег, он покрылся тонкой корочкой, следы зверей пропали.
– Теплом дохнуло, – сказал однажды Оглобля, – пора домой возвращаться. Скоро пахать, сеять.
– Дядя Оглобля, а вы с дядей Колодой нарочно такой огромный домище выстроили? – спросил Митя. – В нем полдеревни разместить можно.
Колода крякнул, намотал кучерявую прядь волос на палец, еще раз крякнул. Николаше почудилось, что сейчас он скажет, подобно Оглобле: «Не Колода я, а Трифон».
Но тот ответил по-другому.
– Мы этот дом не строили, Митяй. Мы обычные люди, разве вдвоем могли бы такую крепость осилить? Ты глянь, бревна какие толстые, в лапу сложенные1, изба пять раз по сто лет простоит, вреда ей никакого не будет. И полы настелены, как у барина в хоромах. Мы бы себе слепили избушку – печка да топчан, а большего нам и не надо.
– Кто же тогда строил? – не унимается Митя.
– Жили-были в одной деревне, в какой не знаю, а врать не умею, три парня. В старину про таких говорили – богатыри. Но у богатырей сердца добрые, они всегда сирот, убогих защищают, эти же сердца имели черные. В драках первыми были. Обязательно кого-нибудь покалечат. С одного удара быка валили. С ними связываться боялись. Плечи – косая сажень, грудь колесом, а в голове, видать, одна мякина. В поле работать парням не хотелось, решили они промышлять разбоем. Собрались под калиновым мосточком, обсуждают, как им дальше быть. На свою беду, мимо шел путник с котомочкой за плечами, они его схватили и ножом в грудь ударили, да поживиться нечем было: в котомке лишь кусок хлеба лежал. Тело в ручей бросили. А как свершили злое дело, поначалу испугались, думали, сейчас над ними гром небесный грянет и поразит их. Но ничего такого не произошло, зато появился человек. Вроде на дороге никого не было, а он тут как тут. Глаза у него такие, что заглянуть в них боязно.
«Что приуныли, молодцы, или испугались?» – смеется он.
Наши-то ребята и вправду струсили.
«Вы будто баба, что мыша увидела, – скривил губы незнакомец, – только что не визжите со страху. Да не тряситесь вы как листья осиновые, я вас не выдам, наоборот, помогу».
Дурни, а как их еще назвать, сели на траву, еще влажную от пролитой невинной крови, рты раскрыли и слушают.
«Перво-наперво, – учит их незнакомец, – нужно крещеные имена забыть, потом со мной договор заключить, вы мне – свои души, я вам – удачу и силу немереную».
Тут парни догадались, что незнакомец их обманывает.
«Куда ж нам еще силы, – расхохотался один, – я тебя сейчас заломаю».
Он схватил незнакомца, а тот, не гляди что худой и костистый, отбросил парня от себя, как пушинку. Кинулись на него все трое. Он их играючи раскидал и посмеивается.
«Откуда у тебя сила такая?» – спрашивают парни.
«И у вас такая же будет, – обещает незнакомец, – но прежде заключите со мной договор. Я вам силу, вы мне – души. Они вам все равно ни к чему».
Глупые парни и согласились. Незнакомец достал из своей кожаной сумки перо, бумагу, чернильницу, быстро и ловко написал договор, парни обмакнули пальцы в кровь только что загубленного ими человека и поставили отпечатки на бумаге.
Один из способов соединения бревен по углам деревянного сруба, когда концы бревен не выступают по краям, называется соединением «в лапу».
«Кто ты будешь, благодетель?»
«Да вы ж меня знаете, в церковь хоть редко, но ходили, там меня и видели, жалели. Еще предостеречь вас хочу, молодцы, бойтесь свиного рыла».
Незнакомец, договорив эти слова, исчез, только ветер по траве пробежал. Дурни долго голову ломали, как это они в церкви незнакомца видели, и вспомнили: в сцене Страшного суда нечистый с точно такой же хитрой рожей шевелил кочергой поленья под котлом с кипящей смолой. Поняли парни, кому свои души продали, но не испугались, а стали друг перед другом силой бахвалиться. В родную деревню не вернулись. Поставили в лесу избу, вековые дубы с корнем выворачивали. Начали своим поганым ремеслом заниматься, грабили, убивали. На них крестьяне с вилами, кольями выходили, солдаты поймать пытались, но они словно заговоренные были. И впрямь нечистый этим разбойникам помогал. В болото их раз загнали, там и с проводником не пройдешь, а они шлеп-шлеп по кочкам – и сбежали. В кольцо брали – мышь бы не выскользнула, а они, как вода сквозь пальцы, просочились.
– Дядя Колода, разбойники сюда не придут? – испуганно проговорил Митя.
– Не бойся, сынок. Сбылось предсказание, погубило их свиное рыло. Как они его увидели, лишились своей силы, тут-то их и скрутили.
– Дядя, а откуда ты все про договор и незнакомца знаешь? – не отставал Митя.
– Эх, Митяй, я же и был тем человеком, с которого они свой разбой начали. Только они думали, что убили меня, а на самом деле ранили. Хорошо, крестьяне по мосточку домой возвращались, увидели меня, вытащили из воды, знахарь-старик всю зиму травами отпаивал, выходил. Ох, Оглобля-то десятый сон видит, – спохватился Колода, – пора и нам на боковую.
Митя улегся на лавку и, прикрывшись шубейкой, новыми глазами осмотрел избу.
– Ты, Митяй, – сонно произнес Колода, – запоминай, как до заимки добираться, может, пригодится когда.
Наконец последние дрова были отвезены заказчику, и дровосеки вернулись за Николашей и Митей. Они погрузили в сани свои пожитки, Колода долго чесал в затылке, решая, оставить или забрать икону Николая Угодника, украшавшую красный угол.
– Пускай здесь будет, – наконец сказал он, – с иконой дом обжитым становится, а вдруг забредет сюда путник, как же в доме без иконы?
– Дядя, а телега твоя здесь останется? – заволновался Митя. – Неужто в лесу ее бросишь?
– За телегой я попозже приеду, верхом, когда снег стает и дорога просохнет.
– Ты верхом, а телега что, сама пойдет?
– Эх, иной раз до чего же ты бестолков бываешь, – ответил Колода. – Лошадь я в телегу запрягу, назад с телегой и ворочусь.
– А-а-а, – протянул Митя.
– Вот тебе за труды, браток. – Оглобля вложил в руку Николаши серебряный рубль. – Летом вы с мальцом на пропитание заработаете, а на зиму, глядишь, за эти деньги вас на постой возьмут. Но если не получится – милости просим сюда, на будущий год мы опять дрова рубить подрядимся.
– Бывай, Коля, – Колода похлопал Николашу по плечу, –
