Волшебство для Мэриголд - Люси Мод Монтгомери
Мэриголд почувствовала, что есть, по крайней мере, одно, в чём они похожи с бабушкой Фин. То, что радовало саму Мэриголд. Взгляд в ту жизнь, о существовании которой она ничего не знала, но которая была заманительной, сильно заманительной, как сказала бабушка.
Было очевидно, что бабушка и Травник наслаждались разговором, несмотря на случайные стычки.
«Посещаешь баптистскую церковь? – рыкнула бабушка. – Ну, ежели ты хочешь, чтобы твой пёс отправился на небеса, продолжай. Меня не подловить на посещении баптистов. Всегда была и буду в епископальной, до конца света, аминь».
«Не верю, чтобы ты хоть раз в жизни заходила в епископальную церковь», – усмехнулся Травник.
«Ущипну тебя за нос, если достану, – ответила бабушка. – Иди в свою баптистскую, – иди в баптистскую церковь. Ты сын кролика с обезьяним лицом. А я буду сидеть тут и наблюдать, как вас поджаривают».
Она вдруг повернулась к Мэриголд.
«Если бы этот Травник был бы столь богат, как сейчас беден, он бы ездил на наших головах14. Скажу тебе, что настоящая гордость этого человека смехотворна».
«Обед готов», – раздался из дома недовольный голос тёти Лили.
«Идёмте, поможете мне, – сказала бабушка, проворно дотягиваясь до своей чёрной трости. – До сих пор жива, потому что мало-мало, но ем».
Прежде чем Травник сумел галантно прийти ей на помощь, сверкающая новая машина, полная разряженных людей, вдруг подкатила к воротам и остановилась напротив веранды. Водитель выглянул из машины, намереваясь что-то спросить, но бабушка, выгнувшись, словно старая тигрица, не дала ему сказать ни слова. Она схватила ближайшее орудие – то оказалась тарелка с подливкой и ломтями бекона, стоящая на скамье рядом с нею, и швырнула в него. Тарелка пролетела на волосок от его лица и приземлилась точно, и смачно на шёлковые колени модно одетой леди. Бабушка добавила к броску серию злобных воплей и ругательств, самыми мягкими из которых были: «Чтоб вся ваша еда сгнила», «Чтоб вы вечно искали что-то и не находили» и наконец: «Чтоб вас всех поразила чесотка. Я буду молиться за это».
Ошарашенный водитель сдал назад от ворот и на всей скорости рванул прочь по дороге. Гвен завизжала от восторга, Травник захихикал, а Мэриголд старалась справиться с потрясением. Бабушка же была в отличном расположении духа.
«Это бодрит. Ещё могу справиться с таким делом. Взглянув на того парня, можно сказать, что его дед повесился в конюшне. Идёмте обедать. Если бы мы знали, что вы явитесь, то зарезали бы старого петуха. Он уже сделал в жизни всё, что мог. Но всегда же имеется лягушачий пирог, не так ли? Итак, к пирогу».
К облегчению Мэриголд и разочарованию Гвен никакого лягушачьего пирога не оказалось. На самом деле, закусок было не очень много, но имелась жареная ветчина c картофелем и черничный джем, который вызвал у Мэриголд довольно мрачные воспоминания. На обеде было скучно, потому что тётя Лили всё ещё сердилась, бабушка с жадностью ела, а Травник молчал. Одной из его странностей была та, что он редко разговаривал внутри дома.
«Не могу думать или говорить, когда вокруг меня стены, никогда не мог», – однажды признался он Саломее.
После обеда Травник расплатился за угощение бутылкой мази от бабушкиного «паралича», и она дружелюбно распрощалась с гостями.
«Жаль, что вы собираетесь уезжать, а не только что приехали», – галантно сказала она.
Бабушка так крепко обняла Мэриголд, что та в ужасе подумала, что она собирается поцеловать её. Мэриголд подозревала, что случись такое, ей уже никогда не остаться той девочкой, какой она была. Но бабушка лишь прошептала:
«Она симпатичней тебя, но ты мне нравишься больше – ты, словно маленькая весна».
Комплимент лучше, чем можно было бы ожидать от бабушки Фин.
4
После полудня их путь пролёг вдоль извилистого берега речки, впадающей в бухту. Далеко впереди расстилалась голубая манящая гавань, солнечные дюны и залив в тумане. Травник горестно потряс хлыстом.
«Поэзия ушла из бухты навсегда, – сказал он больше себе, чем девочкам. – Когда я был мальчиком, в похожий день залив был бы заполнен белыми парусами. Сейчас нет ничего, кроме бензиновых лодок, а они вовсе не вызывают желания произносить романтические речи. Романтика исчезла, романтики больше нет в нашем мире».
Он мрачно покачал головой. Мэриголд же, глядя вокруг глазами юности, видела романтику повсюду. Что касается Гвенни, она не беспокоилась о романтике или её отсутствии, а лишь о своём желудке.
«Эй, я хочу есть, – сказала она. – Я не наелась у Фин. Где мы можем поужинать?»
«В моём местечке, – ответил Травник. – Мы едем туда. Тэбби найдет, чем нас накормить. После ужина отвезу вас домой – если погода не подкачает. Не зря она так подмигивает – завтра как из ведра польёт кошками и собаками15».
Мэриголд было озадачилась, как погода может подмигивать, но тут же забыла об этом, размышляя, что было бы забавно, если бы на самом деле полил дождь из кошек и собак. Повсюду полные вёдра шёлковоухих котят и груды милых мокрых щенят.
«Местечко» Травника находилось в тупике лесной дороги, в дальнем конце красного берега гавани. Он не хотел жить поблизости от земных знакомых. Казалось, его выкрашенный в белый цвет домик тонул в объятиях кустов и цветов. Повсюду росли деревья – Травник никогда не срубал их. Четыре сероглазых котёнка, моргая, сидели рядком на подоконнике, словно вырезанные по трафарету из чёрного бархата.
«Наследство из Елового Облака, – сказал Травник, заводя девочек в дом. – Ваша прабабушка подарила мне их прабабушку. Добро пожаловать в моё скромное жилище, леди. Тэбби, у нас гости к ужину. Принеси им по стакану воды».
«Боже, неужели на ужин нам дадут одну только воду», – прошептала Гвен.
Но Мэриголд кое-что знала о Тэбби из разговоров взрослых. Она была, как сказала Саломея, «не в своём уме». Говорили, что она, еретичка, поселилась у Абеля, потому что совсем не верила в Бога. Она много смеялась и редко выходила из дома.
Дородная Тэбби носила платье в красно-белую клетку. Лицо у неё было круглое и бледное, но рыжие волосы – густые и красивые, а глаза – по-детски добрые и голубые, как у брата. Она приветливо улыбнулась девочкам, подавая воду.
«Выпить всё до последней капли, – приказал Травник. – Каждый, кто приходит в мой дом, первым делом должен выпить полный стакан воды. Люди никогда не пьют достаточно воды. Если бы они это делали, им бы не пришлось оплачивать многочисленные счета докторов. Пейте, я сказал».
Мэриголд не очень хотелось
