Цвета - Нина Сергеевна Дашевская
Музыкант выслушал деду и заулыбался. А деда уже придумал план: он быстро возвращается домой, берёт свой велосипед и едет к Тонкому мысу, пока музыкант играет на пляже как можно громче свою музыку. Нужны будут убаюкивающие ноктюрны, вальсы, опусы и колыбельные, чтобы больше никто не проснулся и не испугался, что море пропало. Деда решительно шагнул к двери, но музыканту его план не понравился: всё же деда был ещё маленьким мальчиком, пусть и очень смелым, а он был музыкантом, хоть и не умел плавать, велосипеда не держал и боялся высоты.
Но, выслушав историю про прыжки с трамплина на школьных соревнованиях, Стёпкины потные ладошки, школьную столовую и огромный, зелёный от времени великаний носок, в который Стёпка как-то засунул школьного сторожа, музыкант взял скрипку и всё же послушно пошёл к морю. Вернее, к тому месту, где раньше было море.
А деду дома у калитки ждал велосипед. Свежепокрашенный, будто обклеенный большими маслянистыми салатными листами, он собирал лучи луны и засовывал их в звонок, чтобы тот лучше звенел. Дедушкин велосипед был очень умный! Он был похож на кузнечика, и вместе они поехали по дорожке вдоль пляжа. Мимо пролетали сонные-сонные дома, густые деревья с молодыми листочками, спящими на ладонях больших листов, заборы и звёзды. Деда и велосипед подпрыгивали на камнях, кочках, палочках и канализационных, позеленевших от морского воздуха люках. Фонари, светофоры и пешеходные переходы махали им и одобрительно кивали. С неба падало зелёное тёплое одеяло, и поэтому летнее небо стало понемногу светлеть и белеть. Воздух, густой и солоноватый, как морская вода, забирался деде в нос и щипался. А деда устал крутить педали, и тогда велосипед поехал сам, чтобы дать ему отдохнуть. Ехал, рассекая вкусный воздух и иногда довольно позвякивая звонком.
Совсем рядом с Тонким мысом у берега осталось немного воды — это текли из скалы великаньи слёзы. Деда положил велосипед на землю, погладив его по рулю, и пошёл к пещере: она была как балкон на третьем этаже в соседнем многоквартирном доме, только оттуда не пахло супом. Деда громко позвал Стёпу.
— Стёпа, выходи! Стёпа-а-а-а-а-а-а-а, выходи-и-и-и-и-и-и! Во-о-о-о-звраща-а-а-й мо-о-о-о-о-ре-е-е-е-е!
Из пещеры, щурясь и часто моргая, высунулась лохматая голова с красным распухшим носом, заплаканными глазами и прилипшими к подбородку водорослями. Великан шмыгал носом, вытирал лицо зелёным-зелёным свитером и часто моргал.
— Не выйду-у-у-у-у-у, — завыл Стёпа. — Не хочу-у-у-у-у!
И снова исчез в пещере.
Но деда уже решил вернуть море на место, проехал на своём велосипеде много километров и не собирался сдаваться. Он взял небольшой камень и кинул его прямо в пещеру. Камень попал Стёпе точь-в-точь в пятку! Но ему было совсем не больно, наоборот — щекотно и смешно. Хихикнув, он почесал ногу, снова высунулся из пещеры и засопел. Деда никуда не уходил.
Вообще, Стёпка не был противным великаном, и его даже звали в походы и рвать яблоки из сада. Но, кажется, он слишком много времени проводил с сестрой Светой. Светка тоже училась когда-то в дединой школе, была капризная, обидчивая и по любому поводу так тяжело вздыхала, что могла вызвать ураган или шторм. И вот сейчас Стёпка стал очень на неё похож. Он растёр по щекам слёзы, смял на своём лице улыбку и только загудел в ответ деде:
— От-ста-а-а-а-а-ань! Уходи-и-и-и-и-и!
Водоросль тряслась на его подбородке и просила о помощи.
— Верни море! — начиная злиться, грозно крикнул ему деда. — Нельзя море выпивать!
Деда и сейчас может быть грозным, даже когда рядом есть море. А уж без него наверняка он был очень страшный и убедительный. Наверное, поэтому Стёпа вдруг как весь задрожал, как загудел. И как заревел.
— Да я… да мне что, жалко море? Почему Марьсанна его у меня забрала? Я хотел со всеми плавать в море на физкультуре, хотя бы до буйков, даже не на скорость. Все пошли в море играть в мяч, а меня… А меня оставили сидеть на пляже одного. Я тоже хотел купаться-а-а-а-а-а-а-а! — И великан заплакал огромными слезами, каждая — размером с автомобиль.
Деде было очень жалко Стёпу: его тоже иногда не пускали в море, если он болел ангиной или ему только сделали прививку от курносости носа и лопоухости ушей. Но деда отлично плавал, а Стёпка совсем не умел держаться на воде. И если заходил в море слишком далеко, хватался за проплывающие мимо него зелёные баржи и… топил их.
— А хочешь… а хочешь я тебе что-нибудь подарю, а ты вернёшь море? — предложил деда. — Хочешь, музыкант сыграет тебе новую мелодию? Или я принесу из дома альбом про космос и инопланетян? Или целую банку варенья? Или корзину инжира? Хочешь фейхоа? Или арбуз? У меня… у меня есть глобус на ножке, а на нём нарисована Америка — и она такая большая и зелёная…
Деда ковырял ногой мелкую гальку и думал, что бы ещё такого предложить Стёпе. А тот совсем перестал плакать, вытер глаза и внимательно посмотрел на деду.
— Ты хочешь со мной поделиться чем-то? О-о-о-о-о-о-го-о-о-о.
Он даже вылез из пещеры и наклонился к деде, чтобы лучше видеть, обманывает тот его или нет.
— Я не хочу варенья… И фейхоа не люблю, и читать, и музыку. А вот твой велосипед… Он такой зелёненький. Мне он о-о-очень нравится.
Деда не хотел расставаться с велосипедом. Но тут он услышал, как в животе великана теплоход дал жалобный гудок и грустно крикнул дельфин. Теплоход и дельфина нужно было спасать.
— Что ты будешь делать с велосипедом, он же маленький! Он даже мне уже маленький, — соврал мой деда.
Великан протянул руку к лежащему на земле велосипеду и аккуратно поднял его в воздух.
— Я буду носить его как значок. На груди. Будет красиво. Подари мне свой велосипед.
Я очень люблю деду и море, но не знаю, что выбрала бы: спасти корабль из живота великана или отдать любимый зелёный велосипед.
Деда сжал кулаки, сдерживая слёзы, но вдруг
