Константин Курбатов - Волшебная гайка

— Ма, чего на ужин?

— Сочинение написал? — спросил я.

— Написал, — буркнул он.

— Прочесть дашь?

— Пожалуйста.

— Так неси.

Он принес. Ткнул мне тетрадку и пристроился на табуретке к столу. Пока сын ел, я читал. Дочитав, поднял на Вадьку глаза. Что ж, молодец. С одной стороны. Но с другой… Как он, любопытно, собирается после таких слов общаться с Зинаидой Михайловной? И вообще, имеет ли право ученик седьмого класса… Нужно, наверное, и слова подбирать… Не такие, по крайней мере. «Писать сочинение на тему «За что я люблю своего друга» мне кажется безнравственным. Подобные публичные признания в любви характерны для лицемеров и карьеристов. Я думаю…» Видали, он думает! Ничего себе! А что должен в такой ситуации я, отец? Впрочем, не я ли собственными руками подтолкнул его… А теперь начну…

Черт подери! О чем я думаю! Чего хочу? Сумел бы я сам сегодня сказать своему начальнику некоторые вещи словами, похожими на те, что отыскались у моего сына? Ведь у меня есть, что сказать своему начальнику. А говорил я вообще когда-нибудь и кому-нибудь что-либо похожее? В письменном виде или в устном?

И тут будто вспышка молнии высветлила всю мою жизнь. Всю! Ведь моего друга Коростылева поцарапало в боях ничуть не меньше, чем меня. Но его оставили летать. А меня списали. Найдя приличную формулировку: «К дальнейшей летно-подъемной работе не пригоден по состоянию здоровья». Коростылев оказался пригодным. А я — нет. По здоровью.

Так вот почему я никогда не встречал ни одного бывшего летчика, списанного из авиации по какой-либо иной причине, кроме здоровья! Там, в авиации, служат чрезвычайно тактичные люди.