Музыкальные мифы. Книга 4 - Владимир Викторович Кирюшин
— Ура! Ура! Смотри, какую я поймал рыбину! — кричал УвелТрез брату.
Сон УМЕНЯ сняло, как рукой. Он обернулся и увидел ТРИТОНА. От неожиданности УМЕНЬ открыл рот, оступился и свалился в реку. Совсем не умея плавать, он тут же стал тонуть.
ТРИТОН, разозлившись на толстого мальчишку, бросился на него и хотел съесть. Но тот, не растерявшись, поднял за хвост ГЛИССАНДУ и стал ею дубасить ТРИТОНА по морде. Не ожидая такого хамского нападения, ТРИТОН сначала опешил, пытался увернуться и схватить УвелТреза сбоку. Но проклятая ГЛИССАНДА была такой длинной, что доставала его повсюду.
Тогда, весь в синяках и шишках, ТРИТОН УМЕНЬШЕННАЯ КВИНТА вдруг стал сжиматься и, превратившись в ТЕРЦИЮ, скрылся под корнями дерева. Пораженный УвелТрез даже и не пытался бежать за ним. Он стоял, раскрыв рот от удивления, и все еще продолжал размахивать ГЛИССАНДОЙ.
И тут до него донесся отчаянный крик тонущего брата. УвелТрез пробурчал свое, ставшее любимым ругательством: «Дура-Корова!» и, схватив палку, бросился к реке. Он успел вовремя: УМЕНЬ из последних сил еще пытался выпрыгнуть, но безрезультатно. Он уцепился за протянутую палку и, теряя сознание, выполз на берег.
— Ты чего разлегся? — закричал на него УвелТрез.
Но УМЕНЬ не отвечал. Он хрипел и пускал изо рта обильную пену.
— Ну вот, хрипит! Тоже мне! Пошли домой! — вновь крикнул УвелТрез брату и больно пнул его ногой. — Что, мне тебя вечность ждать, что ли?
УМЕНЬ попытался открыть глаза, но не мог.
— Тьфу, Дура-Корова! Ну и лежи тут. Очухаешься — сам придешь. Да не забудь удочки, дурак, и мою тоже, — бросил он брату и, быстро повернувшись, зашагал к дому.
«И что это я его спасал? — думал УвелТрез. — Подумаешь, тонул! Мог бы и сам выкарабкаться. Плевать мне на всех! Главное сейчас — это пойти пожрать. Мать, небось, уже все приготовила!» — и, занятый мыслями только об обеде, УвелТрез бодро зашагал по дороге.
«Ну и хам растет из этого УвелТреза», — думала пролетавшая над ним ворона. Она видела все происшедшее с самого начала и поэтому так осуждала толстяка за его поведение.
День ото дня УвелТрез становился все хуже и хуже. Ни мать, ни отец не могли с ним справиться — УвелТрез никого не слушался. Он делал все, что хотел, считая, что ему должно быть хорошо, а на остальных плевать. УвелТрез обижал мальчишек, хаял старших, хулиганил, где только мог. И, наконец, он нашел себе самое отвратительное занятие, какое только можно было придумать.
В их стране жили добродушные животные ОКТАВЫ, похожие на длинных ВОСЬМИметровых жирафов. Люди их очень любили за кроткий нрав и необычайную чистоту (ведь октавы каждые пятнадцать минут только и делали, что умывались). ОКТАВЫ чрезвычайно гордились этим и еще больше следили за своей внешностью. Все они были модницами и почему-то каждая из них считала, что главным на свете является не только чистота, но и то, чтобы быть самой высокой. Поэтому, несмотря на свой ВОСЬМИметровый рост, каждая ОКТАВА носила туфли на высоких каблуках и огромный высокий колпак. И, что поразительно, ОКТАВЫ всегда подбирали их одного цвета. «Все должно быть в тон, — утверждали они, — и обувь, и головной убор».
УвелТрез обнаружил, что если сбить с головы ОКТАВЫ её колпак или веревочной петлей снять с неё туфли, разозленные глупые жирафы, став ниже других, начинали кричать почти как СЕПТИМЫ. Слыша этот крик, все звери, птицы, люди, находящиеся поблизости, не зная, что это кричат ОКТАВЫ, в страхе разбегались в разные стороны, надеясь найти убежище понадежней. Они бросали своих ТЕРЦИЙ и всё, что было у них в руках, думая лишь об одном, как бы скорей спастись от ужасных и злых драконов.
УвелТрез, наблюдая эти картины, был чрезвычайно доволен собой. Сначала он хохотал до упаду, держась за свой толстый живот и вытирая слезы, градом льющиеся из глаз. А затем, выходя из своего укрытия и прогнав ОКТАВ, он собирал брошенные ценности, сгонял в одну кучу ТЕРЦИЙ и начинал их бить веревкой. Бедные ТЕРЦИИ визжали, плакали, злились из-за УвелТреза на всех людей и в страхе навсегда убегали в лес. Неприспособленные к жизни в лесу, без помощи человека они чаще всего гибли. Однако, зная все это, УвелТрез не унимался и не прекращал, как он говорил, «свои маленькие развлечения».
Пришла зима. В один из солнечных морозные дней, захватив свою огромную рогатку и веревочную петлю, УвелТрез отправился в лес «погонять ОКТАВ». УМЕНЬ хотел было остаться дома, но УвелТрез силой заставил его идти за собой.
— Не пойдешь — морду набью. Понял? — сказал он брату и для верности поднес к его носу огромный кулак.
УМЕНЬ, всего боявшийся с тех пор, как его напугала УМЕНЬШЕННАЯ КВИНТА, ставшая ТРИТОНОМ, сразу же согласился, и они вышли из дома.
На улице было много народа, особенно детей. Одни играли в снежки, другие катались на коньках и санках, третьи куда-то торопились.
По пути УвелТрез каждому успевал сделать какую-нибудь гадость: одним корчил рожи и показывал язык, других как бы нечаянно толкал плечом, третьих забрасывал снежками. Все: и дети, и взрослые ругали нахального мальчишку, грозили, что отлупят, некоторые даже пытались за ним гнаться. Но УвелТрезу все было нипочем — он продолжал хамить.
И вдруг шум на улице внезапно стих, а потом раздались крики:
— Это они! Они! Хромые колдуны ДиЖу-у и ТакаЖу-у.
Люди склонили головы и ждали, когда мимо них промчатся голубые кони, везшие роскошные сани.
Какая-то маленькая старушка подбежала к братьям, с любопытством смотрящим на приближающиеся сани.
— Нагните головы! Скорей! Нельзя смотреть на этих братьев-СИНКОПОВ. Тот, кто глянет им в глаза, теряет свою волю, и тогда братья увозят его на Север, в УВЕЛИЧЕННЫЙ ЛАД.
— Куда? — спросил удивленный УвелТрез.
— В УВЕЛИЧЕННЫЙ ЛАД — волшебную ледяную страну и там...
Но УвелТрез перебил:
— Ха! А если я не захочу?
Тут вместо ответа старушка как-то странно подпрыгнула и пригнула головы УвелТреза и УМЕНЯ. Это было как раз вовремя — голубые кони промчали мимо них волшебные сани.
УМЕНЬ еще ничего не успел сообразить, как УвелТрез вырвался из рук старушки, вытащил свою огромную рогатку и выстрелил из неё, попав прямо в голову кучера. Раздался звон разбитого стекла, и
