Музыка и музыканты - Галина Яковлевна Левашева
И когда кажется, что из оркестра выжато все, что можно, гибко изогнулась фигура дирижера, руки смешали все звуки, разорвали мелодию и обрушили на зал грохочущую лавину...
О болеро! Священный танец боя!
И сразу же наступила тишина — полнейшая, абсолютнейшая. В первый момент даже кажется, что этот неистовый грохот нас оглушил.
Но оцепенение проходит, и теперь уже взрывается зал: «Браво! Браво!»
А на сцене маленький человечек, мило улыбаясь, посылает публике воздушные поцелуи, раскланиваясь на все стороны.
Просто не верится, что это он только что держал в руках весь зал.
О ПЕНИИ И ПЕВЦАХ
Вам может показаться, что теперь мы подошли к самому легкому виду исполнительского искусства,
В самом деле, если пианисту нужно прежде всего научиться играть на рояле, а скрипачу — на скрипке, дирижеру — овладеть техникой дирижирования, то певцу ничего этого не нужно. Есть голос? Есть слух? Есть музыкальность? Ну и пой себе на здоровье. Инструмент — твой собственный голос. Никаких струн, клавиш, педалей... Изучать ничего не нужно. Разве что ноты, да и те, пожалуй, знать не обязательно: люди с хорошим слухом сразу схватывают и запоминают раз услышанную мелодию.
Нет, не так-то все просто, как кажется на первый взгляд.
У девочки неплохой музыкальный слух, чистый, приятный голосок, она знает множество песен, очень любит петь. Слушают ее с удовольствием, хвалят, восхищаются. «Артистка, настоящая артистка», — слышит девочка с самого детства. Она привыкает к этим похвалам, привыкает думать, что она и вправду артистка. Она много выступает, ей хлопают, говорят: «Талант»...
Сколько таких девочек приходит на приемные испытания в музыкальные училища и консерватории с полной уверенностью в успехе... и сколько их уходит огорченными.
«Дорогие девочки, — говорят им, — не огорчайтесь. У вас впереди большая интересная жизнь. Вы можете выбрать любую профессию. Но для профессии певицы у вас слишком мало данных».
Оказывается, далеко не всегда приятный голосок и неплохой слух открывают путь на профессиональную сцену.
Но бывает и иначе.
Приемные испытания прошли благополучно, и «настоящая артистка», теперь уже студентка первого курса вокального отделения музыкального училища, счастливая приходит на свой первый урок по специальности.
Она и не подозревает, какое огорчение принесет ей этот первый урок. Огорчение действительно громадное. Ей запретят петь. Совсем запретят. Никаких песен, арий, романсов. Начисто нужно забыть о концертах (прощайте похвалы и аплодисменты!). Даже дома, для себя, она не имеет права попеть вволю.
И девочка замолкает. Она учится... нет, еще не петь, еще только дышать (оказывается, она и этого не умеет).
Нелегко приходится будущей певице. Школьные друзья, знакомые, родственники обижаются, говорят: «Зазналась! Сколько ни проси, не поет». Ну как объяснишь, что если бы даже она нарушила запрет и запела, то удовольствия от этого никто бы не получил: по-старому петь она уже разучилась, а по-новому еще не умеет.
Хороший голос — это еще очень мало. Нужно уметь им управлять.
А что значит «управлять голосом»?
Представьте себе, например, что вы поете у себя в комнате. Вы можете петь очень тихо — будет слышно. Но вот вы вышли на сцену Большого театра. Что вы будете делать, чтобы ваше пение услышали в самых последних рядах галерки? Петь громче? Ну, во-первых, если вы будете петь очень громко, у вас получится не пение, а крик. И, во-вторых, как же быть с песнями тихими, лирическими? Нельзя же их кричать во весь голос! А если вы будете петь их так, как поете дома, вас не услышат не только на галерке, но даже в первых рядах партера.
Что же делать? Вы не знаете. А вот Шаляпин знал. Он мог петь почти шепотом, и каждая нота была слышна в любом уголке самого огромного зала. Да и не только Шаляпин. Все профессиональные певцы знают, как это нужно делать. Они этому учились. Говоря словами Шаляпина, учились «техническому господству над голосовым инструментом».
«Звук, — говорил Шаляпин, — должен умело опираться на дыхание, как смычок должен умело прикасаться к струне, скажем, виолончели, и по ней свободно двигаться... Нота, выходящая из-под смычка или из-под пальца музыканта, будет ли она протяжной или подвижной (а также тихой или громкой. — Г. Л.), должна быть слышна в одинаковой степени. И это же непременно обязательно для нот человеческого голоса».
Понятно? Если даже и не очень понятно, то, во всяком случае, ясно главное: профессиональное пение — это большая и сложная наука. У певцов те же гаммы, арпеджии, упражнения, те же этюды. Только они называются «вокализами» (от слова «вокал» — «пение»). Певцы поют вокализы без слов, на каком-то одном звуке.
Кстати, Знаете ли вы, что вокализы, так же как и этюды, могут быть замечательными художественными произведениями?
Когда умер Константин Сергеевич Станиславский, на его гражданской панихиде пела знаменитая русская певица Антонина Васильевна Нежданова. Пела она печальный и прекрасный «Вокализ» Рахманинова.
Итак, для того чтобы стать певцом, нужно много и долго учиться, и, кроме того, певец, так же как и другие музыканты-исполнители, каждый день обязан тренироваться, заниматься всю жизнь бесконечными упражнениями. Да при этом ему еще нужно всегда помнить, что человеческий голос — инструмент куда более нежный, чем любой самый нежный и хрупкий музыкальный инструмент. Испорченную скрипку можно починить или, если починить нельзя, заменить другой. Поврежденный голос далеко не всегда можно вылечить и уж никогда ничем его не заменить.
Медленно, с трудом постигается эта наука. Огорчений и неприятностей куда больше, чем радостей. Каждый правильно спетый звук — свободный, летящий, чистый — это праздник. Но праздники редки у начинающих певцов.
Идут дни, месяцы, годы, и наконец наступает долгожданное время, когда такие праздники превращаются в самые обычные будни — голос звучит сильно, красиво. И уже не пугают слишком высокие или слишком низкие ноты в ариях и романсах, виртуозные скороговорки, сложные мелодические обороты. Но...
«Техника, школа пения, — говорит Шаляпин, — еще не все, что настоящему певцу-артисту нужно».
«Когда глубоко
