Черное Сердце (ЛП) - Уэзерли Анна-Лу
На линии пауза.
«Послушай, Дэн, мне очень жаль»… если это все испортит для тебя, расследование…
Я слышу эмоции в ее голосе и чувствую себя полным дерьмом.
«Это не твоя вина, «говорю я устало, «это моя». И это, ты знаешь, это действительно так. «Вы не знаете, The Metro показывала ли это «Ивнинг Стандард»?»
«Ну…»
Ее скрытность говорит о многом.
«О Господи». Я начинаю жалеть, что вообще ответил на звонок.
«Что это значит, Дэн?» — спрашивает она тихим, осторожным голосом.
«Это значит, Недотрога, что я в заднице».
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
Она выглядит такой красивой, когда подходит ко мне. Это моя первая мысль, за которой быстро следует неописуемая грусть от того, что я собираюсь сделать. Я должен чувствовать себя хорошо из-за этого, но я не чувствую, и внутренний конфликт заставляет меня чувствовать себя некомфортно. Теряете самообладание, детектив Райли? Она улыбается и приветствует меня объятиями, сжимает мой торс.
«Я так рада видеть тебя, Дэниел», — эмоционально говорит она мне на ухо. «Я думала, что никогда больше не услышу о тебе после, ну,… ты знаешь…»
Мой ответ исходит откуда-то из глубины души». Я должен был, — говорю я. Разговор с доктором Мэгнессон прокручивается в моей голове на loop, ее скандинавское «с» шипит в моем мозгу, как белый шум, она родилась психопаткой или обстоятельства сделали ее такой? Я смотрю в ее глаза, они голубовато-серого цвета, и мне интересно, которые из двух это. И я стараюсь ничего не чувствовать, я пытаюсь помнить, что она уже убила двух невинных людей, что она, возможно, даже убила ребенка, и что это делает ее самой худшей в своем роде.
— Может, закажем что-нибудь выпить? — Спрашиваю я, думая о том, чтобы надеть наручники на ее изящные запястья.
«Да, мы должны, «усмехается она, «рецина здесь прелестная».
«Ты прекрасно выглядишь». Слова исходят откуда-то изнутри меня.
Она поднимает на меня сияющие глаза». Спасибо тебе, и ты тоже. Но ты очень красивый мужчина, Дэниел Райли.
Я смеюсь над комплиментом, еще раз напоминая себе, с кем имею дело; она хладнокровный убийца, крайний манипулятор, человек, лишенный сочувствия, на самом деле монстр, но я изо всех сил пытаюсь примирить это с красивой, жизнерадостной и улыбающейся женщиной, сидящей напротив меня. И я думаю о том времени в гостиничном номере, о том, что она чувствовала в моих объятиях, о том, что она заставляла меня чувствовать. Я хочу разозлиться на нее. Я хочу ненавидеть ее, чувствовать отвращение и презрение к тому, кто она есть, и к тому, что она сделала, и к доброте, которую она проявила ко мне той ночью. За сказанные ею слова, которые так утешили меня в то время. Законченные лгуньи, способные обмануть самых опытных профессионалов….
Мы заказываем рецину, долмаде и оливки». Те большие зеленые, — говорит она официанту, — у которых солнечный вкус.
Она ставит локти на стол, заправляет свои платиновые волосы за уши. Я подозреваю, что на ней парик.
«Тебе нравится новая блондинка?» — спрашивает она, очевидно, поймав мой пристальный взгляд. «Якобы с ними веселее, «смеется она своим очаровательным смехом, похожим на звон колокольчиков, «и джентльмены предпочитают их. А ты настоящий джентльмен, Дэниел, «говорит она.
Приносят «рецину», и официант наливает нам обоим по бокалу с таким драматическим мастерством, что меня это почти раздражает.
«За что мы выпьем?» Ее глаза подобны бриллиантам, и я чувствую ужасный укол в солнечное сплетение. Я действительно чувствую вину за то, что собираюсь сделать, я сочувствую безжалостной, хладнокровной убийце, и я должен еще раз напомнить себе, кто она такая.
«Все, что захочешь, «с трудом выговариваю я.
«Как насчет новых начинаний?»
Я киваю, прикасаюсь к ее бокалу своим, но не могу заставить себя повторить эти слова.
«Итак, скажи мне, что заставило тебя снова связаться со мной? Я действительно думал, что после… ну…» Она немного застенчиво опускает глаза. «Я должна извиниться, я понимаю, что это было слишком рано…» — говорит она, и я поднимаю руку, чтобы остановить ее.
«Пожалуйста, не нужно». Я помню прикосновение ее кожи к моей, ее мягкое тело, обвившееся вокруг меня, как оно так хорошо сочеталось с моим собственным, совсем как у Рейч. И я стараюсь не думать о той связи, которую почувствовал. «Все происходит по какой-то причине, Дэнни». Так говорила Рейчел. Тогда почему это, Рейч? Скажи мне причину этого!
«Жизнь нужно проживать настоящим моментом, не так ли, Дэниел?»
«Да, я думаю, что это, вероятно, так». Я не знаю, почему я говорю слово «вероятно», потому что сейчас, после всего, я верю этим словам больше, чем когда-либо.
«Думаю, я буду котлеты из баранины», — говорит она, меняя тему разговора и просматривая меню. «Они восхитительны. Я их очень рекомендую».
Я не хочу есть, я не могу, но все равно делаю заказ, глядя в окно. Я замечаю машину Дэвиса без опознавательных знаков неподалеку.
«Итак, расскажи мне о своей неделе во Флоренции? Я наклоняюсь ближе, мои локти упираются в нее. Похоже, она в восторге от моего интереса и прямо смотрит мне в глаза. И я ищу в ее глазах что-нибудь, что угодно, что приведет мои эмоции в соответствие с тем фактом, что она олицетворение зла. Но ее глаза яркие и трепещущие, и я не вижу в них злобы.
«Кроме сегодняшнего вечера, ты имеешь в виду? Ну, вообще-то у меня новая работа.
«О?»
«Да, в качестве няни, присматривала за красивым маленьким мальчиком по имени Джордж. Но это было лишь временно».
Я глотаю. Мальчик. Джордж. Только временно. Был.
«Разве это не мешает твоей учебе?»
Она морщит нос, и мне пытается не нравиться выражение ее лица, когда она это делает. «Я устала играть»… Я даже не уверена, что это больше для меня.
Я изображаю удивление». Итак… сколько лет Джорджу? И почему это было только временно? Мое сердце колотится о ребра. Она убила его? Она уже убила его? Есть ли сейчас где-нибудь мертвый ребенок, безжизненно лежащий в своей кроватке?
«Ему почти десять месяцев», — говорит она, и ее глаза оживляются, когда она говорит о нем. «Он красивый, счастливый малыш, полный… жизни. Я влюбилась в него с первого взгляда.» Ее улыбка внезапно исчезает. «Но он нехороший маленький мальчик, я пытался сказать его матери, что что-то очень не так, но она… ну, ей было наплевать, вы знаете, она всегда балует себя или в спортзале, обедает с друзьями. Я почти постоянно чувствую запах алкоголя в ее дыхании.»
Мои кишки скручиваются, как крендель». Что с ним не так, с этим ребенком?
Она качает головой, отправляя в рот оливку.
«Как я уже сказала, я пыталась поговорить с его матерью, но она не хочет слушать. Глупая, эгоистичная сука», — шипит она в свой бокал, и все ее поведение меняется. «Я имею в виду, если бы у меня был ребенок, крошка, я бы дорожила им, ты знаешь, проводила с ним каждое мгновение бодрствования, следила за тем, чтобы ему не причинили вреда, как и подобает настоящей матери. Таким людям, как она, как эта эгоистичная стерва его мать, нельзя позволять иметь детей. Они должны забрать их, пока не стало слишком поздно.»
Я слышу нарастающие эмоции в ее голосе, когда появляются котлеты из баранины. Она на мгновение отвлекается на них.
«Слишком поздно для чего?» Мягко спрашиваю я.
«Прости», — говорит она, словно приходя в себя, ««Ты хочешь детей, Дэниел?» Она накалывает баранью котлету вилкой, разрывая розовую мякоть. «Видишь ли ты их в своем будущем?»
Я гоняю свою котлету по тарелке, как самодельный бумажный кораблик по пруду. Дэвису будет интересно, что, черт возьми, происходит прямо сейчас. Я не знаю, почему я тяну время, почему я играю в азартные игры и иду на такой огромный риск. Я думаю, надеюсь, что можно с уверенностью предположить, что если бы «Флоренс» увидела свое собственное фото в вечерней газете, то она не сидела бы сейчас напротив меня. Просто арестуй ее, Дэн, внутренний голос внутри меня кричит, какого хрена ты ждешь?
