Проклятие Озерной Ведьмы - Стивен Грэм Джонс
– Что это Стейси Грейвс.
– Потому что это не Стейси, – говорю я и оглядываюсь, чтобы быть уверенной в том, что в комнате нет никого, кроме нас. – Я уже сказала твоей жене – Иезекииль взял ее с собой.
– Ее утащил под воду мертвый проповедник, лежащий на дне озера? – проясняет Баннер, чтобы я могла услышать себя.
– Я видела его руку, – мямлю я в ответ.
– Я не сомневаюсь, что ты что-то видела.
– Значит, ты веришь, что маленькая умершая девочка может ходить по воде, но никак не можешь принять, что Иезекииль может все еще находиться там на дне и петь со своим злобным хором?
– Они не были злобными, с чего ты взяла? – говорит Баннер. – Обычные… христиане, верно?
– Для индейцев «зло» и «христианин» взаимозаменяемы, – отвечаю я ему, бросая вызов: только посмей поспорить.
– Ах да, – говорит Баннер. – Лета сказала, что ты в тюрьме обратилась в другую религию.
– Это она так сказала – «обратилась»?
Баннер сдает назад, поднимает руки и говорит:
– Нет-нет, она… она сказала, что ты нашла себя, так кажется?
– О да, в тюремной камере. Но ты ведь знаешь, что это на мне не загар? Я всегда была черноногой, шериф.
– Как и твой отец.
– Ничуть не как мой отец.
– Мы отклонились от темы… Карл Дюшам.
– А как насчет Хетти, и Пола, и Уэйна Селларса?
– Лемми пытается восстановить файл.
– Селларса в классе не было, – сказала я. – Я проверила в администрации.
– Никто не сообщал о его исчезновении.
– Но это не означает, что он не исчез, – говорю я. – Это означает, что его отец дальнобойщик и его никогда нет дома.
– А мать?
– Две тысячи пятнадцатый, – говорю я тем тихим голосом, которым говорят все жители Пруфрока, и это означает, что она утонула, пока наверху показывали «Челюсти».
– Что ты видела, Джейд?
– Ты мне нравился больше, когда не думал, как коп.
– Что на твоем языке означает «хороший вопрос, слуга закона».
Я закидываю голову, разглядываю потолок, пытаясь переместить себя в какие-нибудь другие обстоятельства.
– Это был ребенок, – говорю я наконец. – К тому же весь грязный.
– Грязный? – переспрашивает Баннер и начинает размышлять вслух: – Значит… может, Йен? Он не ушел с Хетти? Он… он убежал, жил на деревьях, верно?
– Я не знаю, понял? Да, я допускаю, что малыш, которого я видела, был такого же роста, что и Йен Йэнссон. И у обоих были длинные волосы. Но если уж говорить о волосах… Как насчет Эми Брошмеир?
– Я не…
– Кровавый Лагерь, тысяча девятьсот шестьдесят четвертый, – говорю я. – Шериф Харди видел ее или на самом деле он видел Стейси, а Дон Чемберс убедил его, что он видел Эми.
– Да-да, малышка Ланди, – говорит Баннер. – Племянница Ремара Ланди. Или дочка. Или кто?
– Теперь это уже не имеет значения, – говорю я. – Она съела одеяло, которым должна была укрываться, умерла в известном заведении.
– А Грейсон Браст умер в своей постели в доме престарелых.
– Кто-то его откопал, – гну свое я. – Не сам же он выбрался из этой могилы и отправился прогуляться.
– Потому что мертвые здесь всегда остаются мертвыми.
– Когда вернется твоя красотка жена?
– Ну и кто тут хитрит?
Я закрываю глаза, заставляю себя дышать размеренно и глубоко.
– Значит, на настоящий момент у нас есть четыре установленных тела, – говорю я, не открывая глаз. В какой-то момент я открываю их, проверяю, не появился ли кто в дверях. – Три из них мертвы уже давно, одно – новое, свежее, обезглавленное, а еще трое человек, технически пропавших, – четверо, если считать Йена.
– К тому же бушует пожар и на пороге Хеллоуин, – добавляет Баннер.
– А настоящие копы не объявятся, пока тут все не закончится.
– Ну-ну, – возражает Баннер.
– Ты знаешь, о чем я. Но это не имеет значения. Полиция в таких ситуациях бесполезна.
– И все же я здесь…
– Твоя задача в том, чтобы обеспечить безопасность одного-единственного человека – Эди.
– Согласно твоим и Леты представлениям, – говорит Баннер. – Согласно этому (он показывает на свой значок) моя ответственность распространяется на всю долину и на всех, кто в ней проживает.
– А я должна позаботиться о том, чтобы ты остался жив, – бормочу я главным образом для себя.
– А не наоборот? – пытается переломить ситуацию Баннер.
Я пожимаю плечами – пусть себе верит в то, что говорит.
– Но… – начинает было он, но в этот момент в дверях вдруг появляется Тифф, смотрит то на меня, то на Баннера.
– Тебе не обязательно спрашивать, – говорю я ей. – Ты можешь пойти пописать, когда тебе заблагорассудится, Тифф, ты ведь это знаешь, да?
На ее лице появляется извиняющаяся ухмылка, она приподнимается на цыпочках, опускается, она готова взорваться тем, что принесла сюда.
– Что? – спрашивает Баннер, снова закрыв дверь.
Тифф поднимает свой телефон экраном от себя.
Мы оба вглядываемся в то, что она показывает.
– «Инстаграм»? – говорю я, не веря, что она показывает это мне.
Тифф прокручивает, или ищет, или увеличивает, снова поворачивает телефон экраном к нам.
– Хендерсон Хокс, выпускник школы, – опознает Баннер.
– Вот, – говорит Тифф и показывает нам что-то еще.
Баннер берет телефон, а я беру телефон у него.
– Что за чертовщина? – говорю я.
Это фотография – с какой вдруг стати? – бензопилы.
В качестве комментария под фотографией что-то вроде «8 вечера»?
Я оглядываю стену в поисках часов, наконец, останавливаю на них взгляд.
Ровно восемь часов.
– Что происходит? – говорю я.
– Тифф? – присоединяет свой голос к моему Баннер.
Тифф поворачивает голову подбородком к двери и делает это так, что все мы мигом оказываемся там.
– Оставайся здесь… – говорит Баннер и, оставив меня в дверях, выходит на хрустящую траву и на тот снег, что лежит на ней.
Мои глаза еще не приспособились к полутьме, но я уже вижу точки света на пристани и… дальше, на воде озера? Первая моя мысль о том, как старики из Дома немощных Плезант-Вэлли выходят раз в год, чтобы запустить в озеро бумажные кораблики в память о том малыше, который утонул во время наводнения.
Нет, это настоящие лодки. И каноэ. И каяки.
– Что за чертовщина? – говорю я.
– Нет! – взвизгивает Тифф, она резко подается назад и ударяется о меня.
Кто-то появляется из темноты, в его руках бензопила, она чуть не касается земли.
Это Джослин Кейтс.
Ее губы плотно сжаты, глаза смотрят беспощадно.
Ее муж утонул в 2015 году, а сын задохнулся в мешке из химчистки четыре года спустя.
А теперь в руках у нее бензопила.
– Джосс, Джосс, – говорит Баннер, двигаясь навстречу ей, подальше от Тифф и
