Шантажистка - Алевтина Ивановна Варава
– Мы договаривались, что все решения принимаю я. Владу не до лицея.
– Возможно, этот инцидент стоит сделать исключением, – протянула Лариса.
– Новость вышла, – подлила Маша масла в огонь. – На городском портале. Но там про зуб только. Комменты не в папину пользу.
– Папа тут вообще ни при чём! – Жена забарабанила по столу пальцами. – Давай честно, твой физрук, конечно, теперь тоже сторона пострадавшая, но изначально… Да и навряд ли он сможет работать до лета. А в следующем году эти люди про лицей и думать забудут.
– Нельзя выполнять требования вымогателей, – возмутилась Машка. – А то они станут бесконечными!
– Мальчик же – выпускник.
– А если у дружков этого придурка ещё десяток тупорылых отпрысков? – не сдавалась дочь.
Лариса ещё больше нахмурилась.
У меня же буквально разрывалась голова, хотя упаковку красных обезболивающих капсул я доел полностью. Наверное, тоже сотрясение. К тому же правый глаз заплыл и практически не открывался.
– Подвергать опасности детей и педсовет тоже нельзя. Я бы всё-таки уведомила Влада. Как минимум. Но это всё ему ох как не понравится…
– В полицию надо звонить! – наседала Маша. – Полиция нам зачем в стране? Не для таких охеревших?
– Помолчи минутку, – попросила Лариса. – И как же ты умудрился такого принять, Саш? – она мучительно наморщила лоб. – Очень неприятная ситуация.
– Тут уже родители какой-то Воронцовой интервью дали, – снова влезла Машка. – Типа вы все офигели. Преподы, в смысле.
Позвонили в звонок. Дочь вскочила и побежала в прихожую.
– Ты кого-то ждёшь? – уточнила Лариса.
– Нет, конечно. – Я встал и пошёл за Машкой.
А она уже пятилась задом от открытой двери. Бритоголовый дебошир собственной персоной стоял у меня на пороге.
Голова взорвалась новым приступом боли.
– Я с миром! – сразу же вскинул руки Поречный-старший и отступил на шаг. – Можешь выйти? – он облизнул губы.
– Маша, к маме иди, – на одном дыхании выпалил я, выскакивая на площадку.
Главное, чтобы этот отморозок не зашёл в квартиру! Я успел повернуть замок так, чтобы дверь захлопнулась, и придавил её спиной. Что ему нужно у меня дома?! Как он вообще узнал, где я живу?!
И при чём тут я?
– Слушай, мужик, я был не прав, – зачастил отец неблагонадёжного Георгия. – Приехал извиниться. Прости за бровь. Сын в край берега попутал. Моё упущение. Я, честно, не думал, что у него крышу сносит. Завтра супруга заберёт документы. Ты о нас больше не услышишь. Идёт?
– Вы хотите отчислиться? – недоверчиво уточнил я, выпучив здоровый глаз.
Поречный закивал.
– Сильно много я дал ему свободы, выходит. Как оклемается, буду перевоспитывать.
– От чего оклемается?
– Объяснил сегодня, что нельзя, а что можно. Надеюсь, доходчиво. Потом в больничку свёз. Отпирается, гад. Отцу признаться – яйца маловаты. Моя вина. Слушай, мужик, мои ребята журиков разгонят и в интернете всё почистят. А это вот тебе.
Он вынул из-под мышки бумажный пакет из-под бургеров и сунул в мои руки. Я растерянно заглянул внутрь и увидел три довольно толстые стопки стодолларовых банкнот.
– Это ещё что?! – теперь я уже не понимал ничего ровным счётом.
– Это чтоб про девочку никуда не просочилось. Личная просьба. Сын мой мудилой позорной оказался, но я это исправлю. Не нужно ему такой славы. Если что-то похожее повторится, я сам его закопаю, вот тебе крест. Да и девочке проще будет. Мы с ней всё уже порешали. Хорошо, что пришла. Очень хорошо. И физрук твой – правильно всё сделал. А мне нужно учиться людей слушать, а не руки распускать. Давно надо было. Глядишь, до такого б не дошло. Думал, мужиком сын растёт. За себя постоять может. Гордился! А он садистом конченным стал. Молчи про девочку, пожалуйста.
– Какую девочку?
– Вот, молодец. Спасибо. Век не забуду. Там моя визитка в пакете. Если какие-то проблемы будут – звони. Порешаем.
Поречный-старший протянул руку, от души пожал мою и торопливо побежал вниз по лестнице, игнорируя лифт.
Я постоял немного, растерянно глядя ему вслед. Голова гудела нещадно.
Потом услышал, как Лариса поворачивает замок.
– И что это было?
– Не имею ни малейшего представления… – честно признался я. – Муть какая-то.
– Напиши своим преподавателям, – пробормотала жена. – А то завтра не придёт половина. Ты же не отменил занятия?
Я покачал головой и снова сморщился.
– Этому должно быть какое-то объяснение.
– Может, из родителей кто-то подсуетился?
– Связался с бандитами без спросу? – не поверила жена. – Бред какой-то.
– Это всё – один сплошной бред, – мученически простонал я.
– Саш, давай съездим в больницу и сделаем МРТ? И думаться сразу станет лучше…
Загадочная ситуация прояснилась на следующий день, окончательно смешав все мои мысли и чувства. Но это было настолько дико, что я перестал понимать что-либо вовсе.
Сотрясения у меня не оказалось, голова к утру почти прошла, и на работу я всё-таки поехал, невзирая на свой поистине ужасающи вид, потому что нужно было поговорить с педагогическим составом. Да и как-то понять ситуацию.
Хотя, конечно, во все детали удивительного визита Поречного-старшего я своих подчинённых не посвятил. Но мне очень сильно хотелось разгадать этот ребус. Потому что статьи и посты в интернете о зубе Георгия за ночь удивительным образом испарились вместе с комментариями.
Я как раз ломал голову уже над этим феноменом, когда ближе к концу второго урока меня вызвала медсестра Светлана. Звонком на мобильный телефон. Я не горел желанием расхаживать по коридорам с разбитым лицом, да и вообще не особо жаждал двигаться, но что-то в её голосе заставило повиноваться.
Когда я подошёл к медпункту, Света стояла у двери, смертельно бледная и очень взволнованная. Если по-честному, то куда больше, чем даже вчера, пока откачивала Андрюху до приезда «скорой».
Во время ЧП Светлана была взвинченной, но деловитой. Сейчас же – серовато-бледной. И, кажется, её мутило.
– Александр Николаевич, тут такое дело. Жуть просто. Но мне кажется, что об этом никому не нужно знать.
– Что ещё случилось? – едва ли не простонал я.
– На уроке Лидия Андреевна случайно заметила, что у ученицы высокая температура. Отправила её ко мне. И я обнаружила… Просто кошмар какой-то. Нужно связаться с её матерью. Если бы удалось обойтись без скандала… после вчерашнего… даже не знаю, нужно разбираться. Но я бы не стала никому говорить, кроме вас, пока. И без того все ошалелые. У девочки изувечена рука, Александр Николаевич, как будто её пытали. Как будто о неё сигареты тушили, – прошептала Светлана, и у неё во взгляде появилось затравленное выражение звериного ужаса. – За всю жизнь ничего подобного не видела. Молчит, как маленький партизан. Нужно вызвать её мать сейчас же. Вы пообщаетесь с ней? Сначала с Леной, потом с ней. Я сказала, что мне придётся доложить директору,
