Золото в смерти - Нора Робертс
— Лейтенант Даллас, детектив Пибоди. Департамент полиции и общественной безопасности Нью-Йорка. — При этих словах и взгляде на значок, который показала Ева, улыбка Кендэл заметно потускнела.
— Что-то случилось?
— Мы расследуем два убийства в Нью-Йорке, связанных с Академией Терезы А. Голд. Хотели бы задать вам несколько вопросов.
— TAG? — Кендэл явно не понимала, к чему клонят. — Я не понимаю.
— Мы всё объясним. Можно войти?
— Я… — Она бросила взгляд на дом, крепче прижала к себе Лулу. — Да, конечно. Я закончила академию восемь лет назад. Уже почти пять лет живу в Ист-Вашингтон. Не уверена, чем могу быть полезна.
Тем не менее она направилась к дому, поднялась по двум ступенькам на крытую веранду и приложила ладонь к панели доступа.
Входная зона с высокими потолками встречала изогнутой лестницей вправо и маленькой уютной гостиной налево. На стене над двухместным диваном висели три репродукции — Ева узнала на них парижские уличные сцены.
На центральном столике стояла светло-зелёная ваза со свежими весенними цветами.
Кендэл провела их дальше, в просторную гостиную с зонами отдыха в оттенках синего, зелёного и серого. Задняя стена состояла из стеклянных дверей, распахнутых навстречу весеннему воздуху.
— Можно мы присядем в патио? Лулу нужно немного побегать, и хоть у нас и стоит невидимый забор, я всё равно люблю за ней приглядывать.
— Конечно.
— Она такая милая, — заметила Пибоди.
— Очень. Жених подарил мне её на день рождения прошлым летом.
Когда Кендэл опустила Лулу на гладкую каменную плитку патио, та мгновенно рванула за маленьким красным мячиком. Вернулась, аккуратно положила игрушку к ногам Пибоди.
— Она хочет, чтобы я бросила?
— Ага, но предупреждаю — она может играть в это часами.
— Меня это устраивает, — с улыбкой сказала Пибоди и запустила мячик.
— Я тут немного работала, — Кендэл подняла планшет, высокий стакан и папку. — Занесу всё это в дом. Я только что сделала кувшин лимонада. Хотите?
«Дать ей минуту, чтобы прийти в себя», — подумала Ева и ответила:
— Было бы здорово.
Двор, где Пибоди продолжала кидать мяч, а собака азартно его догоняла, радовал взгляд солидными деревьями, ухоженными кустами и клумбами, несколькими скамейками, поставленными в стратегических местах.
В патио располагалась полноценная уличная кухня под перголой, оплетённой виноградной лозой, и ещё одна зона отдыха — с мягкой мебелью, о которой большинство людей мечтало бы и в своих гостиных. Глубокие кресла, столики, уют — всё как на картинке.
Ева устроилась за столом, за которым Кендэл, по-видимому, работала — утренний кофе, вечерние коктейли, всё в одном месте.
Кендэл вернулась с подносом: стеклянный кувшин с лимонадом, в котором плавали дольки настоящего лимона, и три высоких стакана со льдом. А ещё — стеклянная тарелка с тем, что Ева про себя назвала «девчачьим печеньем»: маленькое, тонкое, золотистое и блестящее.
Поставив поднос на стол, Кендэл улыбнулась, наблюдая, как собака гоняется за мячиком:
— Ну, я вас предупреждала. Просто я немного нервничаю. Думаю, любой бы занервничал, когда к тебе приходят полицейские. Особенно — по поводу убийства.
— Вы окончили Голд, но ничего не слышали об убийствах?
— Последние пару недель я была по уши в работе. И если честно... — она сделала паузу и пожала плечами, — лучше сразу начистоту: я старалась оставить годы, проведённые в TAG, позади.
— Неприятный опыт?
— Можно и так сказать, — Кендэл разлила напиток. Лёд в стаканах приятно зазвенел. — В основном сама виновата. Скажите, кто был убит? Я, скорее всего, не знаю нынешних учеников — я особо не контактировала с младшими. Но, может быть, помню кого-то из преподавателей.
— Доктора Руфти помните?
Кендэл вздохнула и прижала кулак к груди:
— О нет. Только не он. Он умер?
— Не он. Его муж.
— Ах... Я, наверное, его не знала. Может, видела пару раз... Очень жаль. Доктор Руфти дал мне второй шанс. Тогда я его не хотела, не ценила — но он дал мне его.
— Шанс на что?
— На то, чтобы не угробить свою жизнь, — сказала она, когда Пибоди вернулась. — А я уже хорошо к этому шла.
Пибоди подняла Лулу, села, начала перебирать её белую шерсть.
— Вы ей понравились.
— Взаимно.
— Как именно вы гробили свою жизнь? — спросила Ева.
— Плохие решения, плохое поведение, нелегальные вещества, пьянки, травля. Я буквально наслаждалась тем, что была злобной, мстительной, разрушительной. У меня были богатые родители, такие же друзья, и нам всё сходило с рук. Я чуть не сказала «до убийства», — усмехнулась она. — До настоящего, конечно, не дошло, но мы успели причинить немало боли. Когда пришёл доктор Руфти — вот тогда и началась правда жизни.
— Ты злилась?
— Тогда? Ещё бы. И на него, и на родителей. Мне долго всё прощали — они ничего не знали. У меня были приличные оценки — даже отличные, потому что я заставляла умных ребят делать за меня домашку. Мои родители считали, что мой тогдашний парень просто замечательный. Он умел себя подать. Все мы умели.
— Директор Грейндж знала о твоём поведении?
— Конечно знала. Но зачем мне было меняться, если не было никаких последствий? А потом она ушла, пришёл Руфти. И последствия появились.
— Какие именно?
— Прогулы, задержания, исключения. Больше никаких поблажек за родительские пожертвования. А потом — встреча с родителями. Он всё им выложил. Тут-то и грянул гром. У меня был выбор: одуматься и держаться в рамках или поехать в частную женскую школу в Англии. Я причинила боль своим родителям — тогда им и так было нелегко. Может, я именно потому так себя и вела. Но маска спала, и они увидели, кто я есть на самом деле: лгунья, обманщица, травящая стерва и избалованная выскочка. В итоге меня посадили под домашний арест до конца
