Ну и семейка - Марина Серова

попробуй понять. Я вижу, как ты влюбилась, и понимаю, что ты чувствуешь. Но пойми, не будет тебе с этим шалопаем счастья. Погубит он тебя. Он сам на дне жизни и тебя туда тащит. Ну как я могу на это спокойно смотреть? Ты же у меня одна, любимая принцесса. Я обещаю, ты ни в чем не будешь нуждаться. Об этом позабочусь. Но мне так хочется, чтоб ты получила профессию, выбрала достойного, порядочного жениха, тогда бы и я успокоился. Я ведь живу, дышу ради тебя!

А я ревела, и мое сердце рвалось ровно на две половины! Я и папу люблю, очень сильно, и мне его было жалко, и виноватой себя чувствовала, что задумала бежать, хоть и понимала, что это совсем отца добьет. И что деньги взяла без спросу, тоже стыдно было. Но и Гену я так люблю, что и минуты без него не могу, ничего мне без него не мило! Так паршиво я себя еще не чувствовала никогда, как в тот день. И я снова врала, что бросила Гену, что мы больше не вместе. Лишь бы папа успокоился и не вздумал меня запереть. Знаю, я гадкая девчонка! Сама себя за это ненавижу. Но скажите, как бы вы поступили на моем месте? Тоже осуждаете, да?

Я вздохнула, налила себе еще кофе, и пожала плечами:

— Сложно сказать, мне родители таких ультиматумов не ставили, и я не стояла перед таким выбором. Да, наверное, и не любила так, чтоб в омут с головой. Так что не мне тебя судить. Ну так, а дальше-то что было? Почему же вы не сбежали с Геной? Никак не пойму. Ты пожалела отца и передумала?

Мила покачала отрицательно головой:

— Нет, я не передумала, но случилось непоправимое, папа умер. На следующий день! Так странно, так глупо, так нелепо! Он не мог сам умереть! Он не пил практически, понимаете, много лет не пил! А тут эта бутылка с коньяком! Да она сто лет в его баре стояла, ему ее какой-то друг привез, он ею дорожил как подарком и не стал бы точно пить! Я не хотела, чтобы папа умер, понимаете? Я его очень любила! И я знаю, что он меня любил больше жизни! И никогда бы меня без копейки не оставил, как бы сильно мы ни поссорились.

Я снова уточнила:

— Так, а с теми деньгами что, которые вы успели взять из сейфа?

Мила ответила:

— А ничего. После смерти папы и похорон всем стало не до них, по-моему, Марина даже не поняла, что в сейфе их не хватает. Ну а я вот беру оттуда на жизнь. Именно после этого я и не стала вам при первой встрече рассказывать о Гене, да и вообще мы сейчас не афишируем наши отношения. Я как в воду глядела, боялась, что его заподозрят в убийстве. Но он тут ни при чем. Можете проверить его алиби в день убийства папы. Гены точно не было в городе. Да и не смог бы Гена убить. Не такой он человек. Но я вас очень прошу, умоляю, найдите того, кто убил папу. Это для меня так важно! Если бы вы знали, как мне плохо, каждый день, каждую минуту! Как я жалею, что мы ругались, если б только я знала, что все так закончится и папы не станет, я бы сто раз его обняла и сказала, как сильно люблю! А самое смешное, знаете, что? Мы так рвались с Геной уехать, я так мечтала вырваться из-под опеки отца, так на него злилась, но теперь папы нет, никто не мешает, можно уходить, уезжать, приходить когда вздумается. Никто больше ни о чем не спросит, как прошел мой день, во сколько я вернулась вчера.

Да только не радует больше эта свобода! Гадко на душе, мерзко! Я вообще не понимаю, как мне жить дальше и зачем. Запуталась…

Что я могла сказать Миле? Да и имела ли право советовать, учить жизни? Осуждать? Я же не судья и не палач, не учитель. Я частный детектив и моя задача найти убийцу. Вот я честно, и ответила ей:

— Дров ты, конечно, наломала порядочно, долго будешь разгребать. И с этим грузом ты ничего, увы, сделать не сможешь, тебе с ним жить. Но знаешь, нет безгрешных людей, поверь мне. Что бы я делала на твоем месте? Наверное, попробовала бы круто поменять жизнь, так, как того хотел папа. Но с тем человеком, которого выбрало твое сердце. Это трудно, взрослая жизнь всегда трудная. Но поверь, когда заработаешь сама свои деньги, это такой кайф! Начинаешь гордиться собой, понимаешь, что чего-то стоишь в жизни. А Гена твой по сути своей неплохой, но вы оба почему-то тщательно это скрываете! Показываете всем только колючки и шипы. И хотите казаться хуже. Наверное, это юношеский максимализм, не знаю… Я могу обещать только одно, что найду убийцу. Для меня это уже тоже дело чести. А Гену отпустят сегодня, я сейчас позвоню. Теперь мне нужно думать, где найти Нину, которая так спешно сбежала.

Мила все не уходила, а я не могла, не решалась ей об этом намекнуть. Девушка вдруг так растерянно на меня посмотрела и спросила:

— А как вы думаете, меня могут куда-нибудь взять на работу? Я ведь ничего не умею, кроме как играть на долбаном фортепьяно и хип-хоп танцевать, а да, еще французский знаю, тоже отец репетитора к нам десять лет подряд гонял. Тут хочешь не хочешь, а выучишь… Как, с чего мне новую жизнь начать? У меня, наверное, не получится…

Вы не поверите, господа, но у меня, жесткого циника и прагматика, сердце сжалось! И я вдруг предложила:

— Если хочешь, я могу попытаться кое-чем помочь. Но предупреждаю, легко не будет…

И я набрала номер Светки, протараторила:

— Светик, привет! Дело есть на миллион! Освободишься для меня на часок? Очень нужно помочь одной девчонке! Спасибо, дорогая! Уже едем!

Я схватила за руку ошарашенную Милу, и мы помчались в салон к Светке. Она глянула на это восьмое чудо света с фиолетовыми волосами, кольцом в носу и диким боевым раскрасом, и еле сдержалась, чтоб не прыснуть со смеху! Но я сделала угрожающую физиономию, и Света все поняла, усадила Милу в кресло и с невозмутимым видом поинтересовалась:

— Так-с! Привет! Что будем творить? Какие пожелания?

Мила совсем стушевалась и растерялась, молчала, как ребенок, а я осторожно начала:

— Вот скажи, какой ты