Ловушка на оборотня, или Встреча на краю… весны - Алёна Александровна Комарова
Его дружественные советы больше похожи на приказы.
— Жени нет уже почти неделю — напомнила Лера.
— Найдём — в два голоса ответили мужчины и переглянулись.
Кузнецов уточнил:
— Полиция найдёт, а вы займитесь своими делами. Вот вы, Виталий, зачем вернулись в город?
— Отпуск у меня. Ностальгия мучала. Вот и приехал.
— Вот и отдыхайте — он встал из-за стола. — Спасибо за ужин, Юлия Васильевна, спасибо за гостеприимство, Валерия Сергеевна. Вызову вас подписать протоколы.
— Я провожу — вызвался Виталий.
— Естественно, у нас ещё с вами разговор тет-а-тет.
Мужчины ушли, и Юлька устроила уборку. Натирала столешницу так яростно, как обычно не борются с микробами. Молчала, что обычно на неё не похоже. Лера закрыла глаза. Голова раскалывалась. Хотелось спать, хотелось спокойствия, хотелось, чтобы всё закончилось, а лучше бы и не начиналось.
— Как я завтра в колледж с таким лицом пойду? — спросила она сама у себя, но ответила подруга:
— А никак. Я тебя отпрошу. Скажу, что ты заболела, что в принципе почти правда. Отлежишься до понедельника, а там и заживёт, а что не заживёт, закрасим. Давай я тебя в постель провожу.
— Я сама дойду. Пойду душ приму и спать. Что-то я совсем…
— Не раскисай, подруга — попросила Юля, глядя на уходящую Леру. Она еле передвигала ногами, держалась за спинки стульев и стену, плечи её опустились, осанка была обмякшая. Раздавили её проблемы. Юля бодро поддержала: — Со всем справимся.
Она помыла посуду, выключила свет в кухне и перебралась в холл. Виталия долго не было, она уже подумывала, что он их бросил и уехал в гостиницу, но слышала резкие выкрики Кузнецова за дверью. Бешеный, вообще себя в руках держать не умеет. Порывалась подслушивать, но не решилась. Ждала объяснений из первых уст.
— А что это, Виталий, вы рассказали беспощадному Илье Кирилловичу? — встретила Юлия его в холле, прибоченившись. Её боевой настрой читался на невербальном уровне. Но на него не подействовало. Вот уж бесчувственный, как робот.
— Свои догадки.
— А нам?
— А вам расскажу завтра.
— Это подло держать нас в неведении целую ночь.
— Нужно идти спать.
Он пошёл в сторону лестницы, и услышал, как две пары босых ног помчались наверх. Виталий усмехнулся:
— Штирлиц никогда не был так близок к провалу.
* * *
Ему нравилось просыпаться с ней в одной кровати.
Он провёл по её волосам рукой. Они растрепались по подушке, и ему стало жизненно необходимо их потрогать. Но он же легонько, нежно, боясь её разбудить. Её сонное дыхание споткнулось, она что-то протянула и резко открыла глаза. Вытаращилась. Моргнула. Снова вытаращилась.
— Доброе утро — негромко проговорил он.
— Я так не считаю. — Окончательно проснулась Лера. — Как я здесь оказалась?
— Пришла.
Она резко подняла одеяло и взглянула на себя, боковым зрением заметила его. Голые. Оба. Ничего в жизни не меняется. Она резко опустила одеяло, сделала задний ход и отодвинулась на самый край, при этом громоздя одеяло между ними как насыпной вал.
— А ты… а мы… ой, нет.
— Ты не упадёшь? — обеспокоился он, когда она оказалась на краю кровати.
— Это неправильно.
— Как я с тобой согласен.
— Так нельзя…
— Вот и я так думаю…
— Так не должно быть…
— Тоже жалею…
— Да? — чуть удивилась она, но вспомнила: — Я замужняя женщина…
— Да, я помню…
— И все же… лежит он со мной… — язвительно выпалила она.
— А где мне лежать? Ты сама уступила мне это место.
— Мог бы и ущипнуть.
— Нет, я могу только погладить, что в принципе и сделал, пока ты спала — он не стал уточнять, что дотронулся только до волос, она-же придумала всё остальное. Покраснела. Издала звук, напоминающий отправление локомотива.
— И что? Тебе так понравилось?
— Вообще-то да, но хотелось продолжения.
— А тебе все мало?
— Очень.
— Подлец.
— Чего это я подлец? Сама ходишь, дразнишь, а я подлец? — он явно над ней издевался. Довольно улыбался.
Она попыталась подскочить с кровати. Первая попытка не увенчалась успехом. Она запуталась в одеяле, при этом пыталась этим одеялом прикрыться. Села. Натянула его на плечи. Закручивала и завязывала углы морскими узлами. Бубнила под нос ругательства, фыркала себе в ответ. Вела тихие злостные беседы со своей нравственностью. Нравственность тоже за словом в карман не лезла, поэтому решила обвинить во всем его.
— Воспользовался…
— Ты сама пришла…
— Мог бы уйти.
— Хотел…
— Хотел?
— Даже собирался…
— Но не встал…
Она подскочила. Попыталась убежать, не оглядываясь. Но что-то её держало. Она оглянулась. Он держал уголок одеяла как раз на этом самом месте, от которого трепетные барышни краснеют свекольным румянцем. Она по инерции дёрнула, или он специально отпустил, являя на её обозрение свою наготу. Она зажмурилась.
— Встал — честно и даже с гордостью ответил он.
Она чуть не захлебнулась в гневе, но смогла только выкрикнуть:
— Пошляк…
И тут он понял, что всё зашло слишком далеко. Встал с кровати, прошёл к комоду, взял джинсы. Она резко отвернулась. Он серьёзно сказал:
— У нас ничего не было. Мы просто спали. Ну в смысле ты спала, а я… я не спал… но я тебя не трогал… я даже не смотрел.
— Ты не врёшь?
Она повернулась к нему, когда он перестал шуршать одеждой. Он стоял во всей красе, белая обтягивающая футболка, светлые джинсовые бриджы, голые волосатые ноги и серьёзный взгляд, в который вернулась грустинка.
— Я был уверен, что ты вот так начнёшь реагировать. Прибьёшь меня в гневе. Оно мне надо? Ты же сумасшедшая мегера.
— Точно? — уточнила она.
— Ты себя в зеркало видела, когда злишься?
— Я не про это. У нас точно ничего не было?
— Точно — заверил он, и она ему поверила. Так отчётливо отлегло, она с облегчением выдохнула. Он не удержался — Ты бы запомнила. Обычно мои женщины просыпаются в моей постели счастливые.
— Да прекрати ты уже нахваливать себя.
Она, наконец, улыбнулась. Даже лоб потёрла, видимо вспотел от таких потрясений. Задела рану, простонала.
— Не, ну это правда.
— Ещё раз приютишь меня у себя, я тебе дам.
— Я не против.
— Да нет, не в том смысле… и не мечтай даже…
Она закрыла лицо ладонями и приглушённо засмеялась. Он видел только, как краснеют её уши.
— Ладно, я понял. Дашь — в смысле накажешь. Я и не мечтаю о большем. Ты также смешно краснеешь, как в детстве.
Он вышел из комнаты,
