Смерть на голубятне или Дым без огня - Анна Смерчек
– А что он?
– Да что? Одно слово: хранцузишка. Все молчком да бочком. По-нашему почти и не понимает. Сходит в лавку за красками и сидит там у себя, носа не кажет. К нему и не приходил никто, акромя той барыни. А сейчас вот нету его.
– А где, любезный, эта лавка с красками? О которой ты говоришь? – заинтересовался Иван Никитич, передавая дворнику подготовленную монету. Надежда на то, что в художественной лавке смогут больше рассказать о французе, была, надо признать, невелика, но у кого еще можно разузнать что-нибудь о Девинье, Купря не придумал. Лавка была тут рядом, и он решил пройти до нее пешком.
По пути Иван Никитич размышлял:
«Итак, купчиха и художник. Она нанимала для него здесь квартиру. Оба пропали три дня назад. Сколько совпадений, однако же! Глупо было бы уже закрывать на это глаза. Что ж, вероятно, вместе и уехали. Но как будто бы в этом сюжете есть какая-то странность. Десять лет Катерина вдовствует, ведет дела большого предприятия, характером решительна. И вот он: по-русски двух слов связать не умеет, собой неказист, не богат, не знаменит… Ради такого вдруг все бросить, да еще и отписав нажитое семье, себе ничего не оставив? Познакомились-то они весной, и полугода не прошло. И когда успели сговориться? Что за чудной сюжет? Добыткова и Девинье. Не могу представить себе этих двоих вместе. Судить, правда, могу только со слов других людей. Словно бы кто-то хочет подсунуть мне пошлую историю, да только сразу видно, как плохо она сочинена. Мертвый голубятник с письмом, богатая купчиха без приданого, неказистый французский художник…»
Иван Никитич свернул на набережную и тут же нос к носу столкнулся с господином, которого сразу с изумлением узнал.
– Господин Виртанен!
– Господин Купря! Вот неожиданная встреча!
– А вы какими судьбами здесь?
– Я часто здесь бываю, – пояснил Виртанен, и Иван Никитич затаил дыхание. Вот сейчас он скажет, что идет к Девинье, признается, что хорошо знаком с ним, что все знает о них с Добытковой. Но черезболотинский художник предложил более простое объяснение:
– Здесь при Академии лучшая в городе лавка художественных принадлежностей.
Тут Иван Никитич заметил, что тот, и правда, держит под мышкой несколько свертков.
– А я, вы знаете, как раз тоже туда иду!
– Неужто и вы решили заняться живописью?
– О, нет, – Иван Никитич замотал головой. – Мне сказали, что я смогу разыскать там господина Девинье. Он мне нужен по делу.
– Вот как? А я думал, что вы незнакомы. Но знаете, я ведь вот только что оттуда. Кроме меня других покупателей в лавке не было. Вам, видимо, неверно указали, что вы там его застанете.
– Как жаль, – несколько растерянно проговорил Иван Никитич. – И что за неуловимый человек этот Девинье!
Виртанен достал часы, посмотрел, аккуратно убрал их в карман и, обдумав что-то, проговорил:
– Я мог бы справиться о нем в Академии, да только уже не сегодня. Мне не хотелось бы опоздать на дневной поезд. Дома есть еще дела, а утром нужно рано встать. Я, знаете ли, собрался за грибами.
– За грибами? Как интересно! Я, признаться, и сам страсть как люблю собирать грибы!
Виртанен снова взял небольшую паузу, чтобы взвесить следующее свое предложение, потом вдруг позволил себе хоть и сдержанную, но вполне теплую улыбку и сказал:
– Если желаете и располагаете временем, я мог бы показать вам места. Вы ведь не так давно в Черезболотинске. Сможете подняться завтра до света?
– Неожиданное предложение, – для вида засомневался Купря. – А, впрочем, места посмотреть было бы недурно! Да и грибы я люблю. Прекрасная закуска! Почему бы, и правда, завтра не отправиться в лес? Погода стоит чудесная!
– Так, значит, договорились? А сейчас, если вы тоже едете уже домой, нам стоит поспешить на вокзал.
Они наняли извозчика. Пока Иван Никитич прикидывал, как бы ловчее расспросить художника о семействе Добытковых, тот, завидев торжественное здание Академии Художеств, принялся читать Ивану Никитичу целую лекцию о русском классицизме. Уже переехали Благовещенский мост, а художник все говорил.
– Вы изрядно разбираетесь в архитектурных стилях, – похвалил Иван Никитич. – Я, признаться, в здании Академии ни разу и не был. Слыхал только, что там по сей день бродит призрак архитектора, господина Кокоринова, повесившегося на чердаке.
Виртанен нахмурился:
– Насколько мне известно, он вовсе не повесился, а умер от водяной болезни. Впрочем, я не любитель обсуждать ни чужую жизнь, ни чужую смерть. Вот вас давеча тоже оговорили в «Черезболотинском листке». Должно быть, это было весьма неприятно. Я взял себе за правило никогда не говорить о том, что мне достоверно не известно. А что до архитектуры… Я не столько знаток, сколько ценитель. Люблю разглядывать примечательные здания. А уж в Петербурге есть на что посмотреть.
– Должно быть, в Черезболотинске вы испытываете настоящий голод по такого рода впечатлениям, – вздохнул Иван Никитич, расстроенный признанием художника о том, что обсуждение других людей ему не нравится. Как теперь расспрашивать его о Добытковой?
– Что ж поделать, – Виртанен покачал головой. – Пришлось оставить Петербург. Впрочем, я часто приезжаю сюда. Нарочно не покупаю ни красок, ни кистей впрок, чтобы всегда иметь повод поехать в лавку и пройтись по набережной. Люблю эти места!
– Так раньше вы жили в Петербурге?
– Да, но изменились обстоятельства. Мне нужны были деньги, и я вынужден был продать квартиру. Я вырос здесь недалеко.
– А господин Девинье нанимает квартиру на Васильевском острове. Вы не знали?
Виртанен равнодушно пожал плечами и замолчал. По дороге до вокзала они больше так и не коснулись волновавших писателя тем. Художник то и дело привлекал внимание Ивана Никитича к тому или другому зданию, говорил об архитекторах и примечательных деталях.
«Ну ничего, – думал Купря. – Сейчас сядем в вагон. Непременно предложу ехать первым классом. Про добытковские деньги, конечно, не стану говорить. А чтобы он из вежливости или из гордости не отказался, скажу, что это издатель оплачивает мои поездки, да денег не считает. Кто же откажется ехать в первом классе да на бархатном диванчике? Там-то я его и разговорю. Как-никак два часа вместе трястись, а за окном все леса да поля. Тут этот любитель архитектуры мигом заскучает».
Но когда прибыли на вокзал, и Иван Никитич предложил первый класс, Виртанен решительно отказался.
– Не обессудьте, если вам угодно, поезжайте в синем вагоне. Я предпочитаю желтые.
Иван Никитич почему-то обиделся. Но взял
