Никитич. Тайна похотливого привидения - Ольга Липницкая
На кухне уютно пахло свежесваренным кофе, яблочной овсянкой и чуть-чуть ментоловой мазью, что создавало причудливую смесь, навевавшую одновременно чувство безопасности и легкой тревоги
Никаких громких голосов, шумных вскриков, беготни, мужского топанья.
Только Дарья, сидящая с тройняшками на полу, и Рыжий, довольно устроившийся рядом с ними.
Папу-кота малышня за усы не дергала. Видимо, на подсознательном уровне понимая, что за такое можно совсем не по-детски огрести.
– На работе, я думаю, – улыбнулась хозяйке дома Дарья Сергеевна. – Доброе утро! Как самочувствие?
– Да вроде ничего, – Марийка, словно пробуя температуру, тронула себя за лоб. – Даже голова не тяжелая, – несмело улыбнулась. – А вы чего на полу?
– Ой, мне так удобнее, – Дарья Сергеевна почему-то покраснела и спрятала утянутую гимнастическим бинтом лодыжку под юбку.
– Что случилось, пока я спала? – вскинула брови Марийка, подошла, подхватила одного из сыновей.
– Все нормально, – отмахнулась няня. – Просто вчера в поле оступилась.
– А что ты делала вчера в поле? – Марийка включалась в привычный ей домашний ритм.
Прошла на кухню, поставила чайник.
– На завтрак овсянка! – крикнула ей Даша, пытаясь встать. – Есть яблоко с бананом, есть орехи.
– Ух ты! – Марийка посмотрела на няню, точнее, на ее ногу. – А ну, пойдем чем-нибудь намажем? Потянула, что ли? Поскользнулась?
– Нет, всего лишь оступилась, – настаивала на своем Дарья Сергеевна. – Хорошо, Женя рядом был.
– Женя? – удивленно вскинула брови Марийка.
– Ну, – няня запнулась, густо покраснела. – Расков! Евгений! Не знаю его отчества, – промямлила она. – Надо будет уточнить…
– Ага! – весело хохотнула Марийка. – Уточни обязательно! А то как в ЗАГС с ним пойдешь?
– Мария, я попрошу! – не на шутку взвилась няня.
Она вроде бы пыталась держаться невозмутимо, но голос все больше выдавал ее обиду, глаза начали подозрительно блестеть, и вот она уже резко отвернулась, пряча подступившие слезы.
– А что? – молодая мать тискала детей, подогревала кашу, думала про мазь и не сразу считала настроение своей няни. – Подумаешь, на пару лет тебя младше!
– На пять! – со слезами в голосе рявкнула няня. – И давайте закроем эту тему! – Дарья Сергеевна резко перешла на “вы”, и этого уже хозяйка дома не могла не заметить.
– Даш, – Марийка обернулась к своей няне, сжимая в руках тюбик с на редкость вонючей, но эффективной мазью. – Даш, ну ты что… Я же просто пошутила!
– Вы все просто шутите! – вспылила Дарья Сергеевна. – Он тоже, наверное, просто шутит! – всхлипнула она и… – Ой!
Дарья Сергеевна Дашкова очень хотела выйти из комнаты с гордо поднятой головой, но у нее ничего не вышло!
Щиколотка опухла, и встать на ногу было почти невозможно.
Марийка замерла, удивленно вскинула брови, чувствуя, как внутри поднимается волна тревоги. Она еще никогда не видела свою всегда невозмутимую няню в таком состоянии.
– Так, давай-ка ушиб посмотрим, потом о другом поговорим, – присела перед ней Марийка.
– Не о чем говорить! – сдалась няня, но…
Марийка увидела в ее глазах слезы.
– Даш, – она сжала ее ладонь, – не хочешь, не рассказывай. Только, мне кажется, Женька не такой…
– Все они одинаковы! – выпалила няня и все же умудрилась сбежать на веранду.
Марийка постояла несколько минут с тюбиком мази в руках.
Потом ушла в свою комнатушку, сделала какой-то сбор из чабреца и пустырника…
Потом отбросила его, достала с верхней полки какую-то бутылку с темно-красной жидкостью без этикетки…
– Ты что, с ума сошла? – возмущенно спросила ее няня, когда Марийка поставила перед ней на стол бутылку. – Время – девять утра!
– Даша! – категорично заявила Соколовская. – После мужа и сыновей ты для меня самый близкий человек в этой деревне!
– Отлично! Муж – одна штука, сыновей – трое, – скептически протянула Дашкова.
– Ну знаешь!.. – выпалила Марийка и решительно уселась рядом. – Ты живешь рядом со мной уже год! Ты точно знаешь, что мне можно доверять!
Дарья Сергеевна обиженно поджала губы, искоса поглядела на Марийку…
– Это тот нарыв, который лучше вскрыть! – Марийка уверенным движением открутила пробку.
– Прекрати! – отвернулась Дарья Сергеевна. – Это рассказывать попросту стыдно.
– Я никому не скажу! – Марийка скрестила руки на груди, прямым взглядом посмотрела на свою няню.
Было понятно, что она не отстанет.
Ни в какую.
Решительная деревенская бабенка, уж если что задумала…
Дарья Сергеевна обреченно вздохнула, опустила глаза, нервно сжимая край юбки. Губы ее дрогнули, словно слова застряли в горле и никак не могли выбраться наружу. Но вот, кажется, она все-таки решилась:
– Знаешь, я уже давно работаю няней, – несмело начала Дарья.
.
***
– Так, что мы имеем?
Все те же крепкие и умные мужики собрались в кучу над разложенными планами.
В этот раз в кабинете у Чибиса.
Мужчины, привыкшие к полевым условиям и рабочему беспорядку, выглядели в вычищенном до блеска кабинете одного из членов списка Форбс как взвод саперов в балетной студии – собранно, настороженно и слегка растерянно.
Дарья Сергеевна не угадала – никто из четверых сегодня работать не собирался.
Даже больше.
Гоха Михайловский тоже на дела забил и с интересом слушал своего СБшника, рассматривая планы старой церкви.
– Закрыли ее в девяносто восьмом, – начал рассказ Колька, который чувствовал себя в этом царстве роскоши и презентабельности крайне неуютно.
Ему все время мешала сконцентрироваться странно выведенная розетка! Так и хотелось поправить!
Но он сделал над собой усилие, стал к ней спиной и перевел взгляд на планы.
– Точнее, первый раз ее закрыли как раз в семьдесят шестом, – ткнул деревенский строитель рукой в чертежи. – И решили перепланировать под амбары, – окинул взглядом собравшихся. – Амбары были хорошие, – поджал он губы. – Сашкин дед говорит, что там подвалы мировые! Какой-то волшебный микроклимат.
Мужики поморщились: Евген раздраженно цокнул языком, Никитич задумчиво потер подбородок… Михайловский тоже задумчиво потер подбородок, пытаясь выглядеть знающим человеком, но всем было ясно: микроклимат для него – это что-то про Мальдивы. Ну или Испанию.
– В Перестройку церковь снова открыли! – продолжил свой рассказ Колька. – Как водится, наспех. Особо даже не перестраивали. Так… где фанеркой заколотили, где штукатуркой замазали…
– То есть? – нахмурился Михайловский, который знал о деле меньше всего.
– Вентиляция, – многозначительно проговорил Колька, выдержав драматическую паузу и скрестив руки на груди. – Вы знаете, какая вентиляция в амбарах и зачем?
Михайловский удивленно моргнул, а Чибис заинтересованно подался вперед.
.
Глава 17
На веранде уютно пахло свежескошенной травой и горячим чаем. С соседних дворов слышались негромкие голоса соседей, звон ведра у колодца и мягкий стук топора, с самого утра задающего ритм деревенской жизни.
Женщины налили по чашке чая с чабрецом, укутались в
