Лёгкое Топливо - Anita Oni
— Нет, Нала. — Он даже не стал прибегать к жестам для усиления отрицания, безукоризненно выразив его голосом. — Я привык с трудностями справляться в одиночку. И не ищу партнёра. Максимум соучастника. — Он усмехнулся.
— Тогда зачем тебе Тиндер?
Нала не стала высказывать напрямую, но в тоне, во взгляде читалось: «Решил завести интрижку, пока жена не вернулась? Это можно понять. Но тогда почему я? И почему то, что сейчас между нами происходит, на интрижку не смахивает?»
А, может, он слишком много вычитал лишнего — того, что и написано не было.
— Я ведь уже говорил, мне требуется подставить одну даму. Не из прихоти, за дело. Ты решила, что это шутка?
Она хмыкнула:
— А разве нет?
— Ну… стажёр оказался не шуткой. Он, кстати, помогает мне с моим планом. Не вполне по своей воле, но всё же.
Алан косо улыбнулся и прикусил наконец язык. А ещё критиковал Эйба, болтавшего налево и направо о возмездии и желанных смертях. Не так уж много и ему самому хватило, чтобы изменить собственной рациональности, — всего-то немного масалы, шафрана, грибковой пыли заброшки и аромата грушанки на мягких, чуть припухлых губах…
Вот тогда-то ему и стало действительно не по себе. Аж до холодка в диафрагме. Внешне он это, конечно, не выдал — ему ведь не впервой, когда внутри буря, а снаружи — идеальный фасад на случай прокурорской проверки.
— Выпьем чаю, — спросил, — и в постель?
И тут же небрежно поправился, что имел в виду сон, а прозвучало двусмысленно.
И если в любой другой ситуации он нарочно спровоцировал бы эту двусмысленность, то сейчас она вырвалась непроизвольно. Алан же в тот момент размышлял, что за последние дни выпил куда больше чая, чем за весь этот год.
Сцена 49. Воздвигая границы
А ночью он видел сон.
Уже само по себе невидаль: сны он видел и раньше, конечно — но редко, крайне редко запоминал.
Он едет с матерью в автомобиле и препирается — та лезет с типичными нравоучениями; машина преодолевает резкие повороты, двигаясь в гору, и конструкция у неё необычная: оба сидят по диагонали — она, вроде как, на месте водителя, он — на заднем пассажирском, но оба притом лицом к лицу. Как в лимузине.
Что-то не так, что-то чертовски не так, и он не может понять, что именно…
Наконец сквозь язвительные нотки, хрустальным каскадом падающие на уши и разбивающие реальность вдребезги (до чего же у маменьки голосок музыкальный — как у типичной актрисы театра!), липко подкрадывается осознание…
— Мама, — прерывает её Блэк, — кто ведёт машину?
— Ты, конечно же, Алан, — говорит она так, будто он спросил что-то слишком уж общеизвестное, сродни холодный ли снег и кто нынче премьер.
— Но ведь руль у тебя…
И тут он догадывается. Он сидит по ходу движения — сзади. А она — спиной к лобовому стеклу — спереди. Она не видит, куда они едут, — и при том держит руль.
Утверждая притом, что водитель он сам. С фантомным рулём, с несуществующими педалями, которые он даже сквозь иллюзию до основания оттоптал.
Нет, в таком вывернутом наизнанку сне Алан более не желал оставаться. Сделал волевой вдох, резко принял вертикальное положение, огляделся по сторонам, пытаясь понять, где находится, что шумит в темноте и какой нерадивый лукавый переставил всю мебель в спальне.
Проклятая Нала со своими мозгоправными тестами. После них впору алгоритм поведения перепрошивать, — и как следует толком не выспишься.
А вот и она сама. Лежит, как ни в чём не бывало — в своём домашнем платье с капюшоном и помпонами на шнурках, без очков, с распущенными волосами. Сама разложила диван (не без помощи Блэка, конечно), сама прилегла посмотреть на сон грядущий фильм, сама же здесь и уснула.
Воздух был сух и прохладен. Холодильник осуждающе ворчал. Телевизор — тот глух и нем, Алан сам его выключил. Он никогда не понимал и оттого презирал тех, кто способен заснуть лишь под мерцание голубого экрана.
В зале витал стойкий запах пастилок Wint O Green Life Savers и Рождества, наступившего до срока. Даже на языке сохранялся их привкус — вообще-то, повинна в этом была на сей раз зубная паста, которой Алан воспользовался перед сном, но ассоциации она вызывала совершенно другие.
Нет, ничего не было. И снова, как будто, по ощущениям было всё.
Была октябрьская сырость за окном, была ранняя ночь и поздняя передача по ТВ — что-то из мира животных, из Би-Би-Си, где бессменный ведущий, сэр Дэвид Аттенборо, в очередной раз воодушевлённо вещал — о коралловом рифе, что ли? — или о какой-то другой не менее грандиозной детали ландшафта, которую «видно из космоса» (его излюбленная фраза!). А Нала добавила, что, по мнению кого-то из альтернативных философов, бог и есть космос, и оттуда ему видны разве что все земные грехи.
— На фоне кораллового рифа (рифа ли?), — добавил Алан. — Красиво.
А потом они не столько смотрели передачу, сколько изучали друг друга — боковым зрением, ненавязчиво, но достаточно пристально. Оба, вполне вероятно, снедаемые одними и теми же вопросами: что сейчас происходит? Как долго продлится? И чем завершится?
Алан понимал, что всё это в большей мере зависит от него — в силу возраста, опыта, харизмы и привычки лидировать.
Симпатичная девушка, думал он. С чувством юмора, с интеллектом, с внутренним стержнем. Пока ещё в поисках себя, но уже на верном пути. И если где-то и свернула немного не туда… то, видимо, в тот момент, когда выбрала его профиль в приложении. Так, что ли, выходило?..
Он пытался умозрительно приспособить Налу к чему-нибудь конкретному — как бухгалтеру жизненно важно внести каждую трату в определённую графу расходов. Алан всегда приспосабливал своё окружение, и на всякого нового человека смотрел как на ресурс.
Полезность знакомства он сходу определял по шкале от одного до десяти, как безнадёжный пикапер — женскую привлекательность (даже если тому ничего не светило ни с «двоечкой», ни уж тем более с «восьмёркой»). При этом откровенно проигрышные варианты Алану не попадались. В его руках человек мог стать ресурсом, даже не ведая своей величины.
Но Нала…
Она ни к чему не приспосабливалась. Ни к стерильно изысканной вылизанной Белгравии, не требовавшей Фотошопа и фильтров, ни к дубовым панелям клуба на Пэлл-Мэлл, ни к его новенькому «Ягуару» с кожаным салоном, запахом мёда акации (если уж она так настаивала — Алан
