Коллекция - Валерий Аркадьевич Горбунов
— К сожалению, и закрытая дверь не всегда надежна, — пробормотал Коноплев. — Кстати, почему, уходя, вы не включили сигнализацию? Ведь квартира поставлена на охрану…
Митя махнул рукой:
— Была поставлена… Раньше… При отце…
— Вы что — расторгли договор?
— Ничего я не расторгал… Не уплатил за два месяца, и все… Ваши товарищи обрадовались, сняли с охраны.
— Платежи надо делать регулярно, — строго сказал Коноплев. — Итак, вы увидели свет в окне…
— Да. Вбегаю на пятый этаж, толкаю дверь — открыта. Вхожу, свет погашен. Никого.
— А вы, оказывается, храбрый человек, — заметил Коноплев. — Не каждый бы на вашем месте решился.
— Видимо, я действовал в состоянии аффекта…
— И что же вы сделали в состоянии аффекта дальше?
— Позвонил в милицию. И вот приехал ваш капитан.
— Вы уже успели осмотреть коллекцию? Похищено много?
— Насколько я успел определить — немного. Но есть несколько ценных вещей. Например, складень серебряный… Кто-то из коллекционеров предлагал отцу за него тысячу рублей, но он не отдал. И правильно сделал! Складень стоит в пять раз дороже!
— Что еще?
— Иконы… Несколько миниатюр и табакерок.
— И табакерки тоже?
— А почему это вас удивляет?
— Мне кажется, стоимость миниатюр и табакерок может определить только специалист. Простой взломщик не разберется.
— Пожалуй, вы правы. Я об этом не подумал. Значит…
— Значит, грабителя, скорее всего, следует искать среди людей, сведущих в антиквариате… или тесно связанных с таковыми. Вы никого не подозреваете?
— Господи! Кончится это когда-нибудь или нет! — простонал Митя. — Мало того, что вы до сих пор не можете отыскать убийцу отца, вы и меня не в состоянии оградить от злоумышленников! Заберите у меня эту коллекцию! Она мне не нужна! Это из-за нее лишился жизни отец… И мне тоже она принесет беду, я чувствую! Я знаю!
— Умолять не надо, достаточно должным образом оформить дарственную и передать ценности в музей или в Фонд мира, куда вам будет угодно, — сухо ответил Коноплев. Он не любил беспочвенных канадок на свое ведомство.
Митя мгновенно успокоился:
— Извините, нервы…
— Давайте для скорости сделаем так. Я буду называть вещь по описи, а вы будете ее показывать. Не возражаете?
Митя с кислым видом согласился:
— Раз вы просите…
Следователь Ерохин, узнав о краже в квартире Лукошко, подумал, почесал лоб пластмассовым наконечником шариковой ручки, сказал:
— Очень может быть, что в квартиру забрался не случайный воришка… Ведь для чего убили Лукошко? Скорее всего, для того, чтобы завладеть коллекцией… Вот и не терпится… Вы мне этого голубчика хоть из-под земли, а достаньте.
Коноплев и сам понимал: наступает решающий этап расследования. Как в детской игре. Сначала «холодно», потом «тепло», а там уж недалек момент, когда можно будет воскликнуть «горячо».
Он начал активно действовать. Во все комиссионные магазины, занимавшиеся скупкой произведений искусства, были направлены списки украденных в квартире Лукошко предметов. Сомову и Тихонову было велено взять под наблюдение места нелегальной торговли антиквариатом. К Александровскому и многим другим известным коллекционерам обратились с просьбой: если в поле зрения появится вещь из коллекции Лукошко, немедленно дать знать на Петровку.
И тем не менее Коноплева не покидало ощущение недостаточности всех этих мер. Следовало придумать еще что-то…
Решение пришло неожиданно, в тот момент, когда Николай Иванович задержался у концертной афиши, раздумывая, куда бы повести Танюшу, чтобы доставить ей удовольствие и таким образом заглушить неприятные воспоминания о недавней размолвке. Как ни странно, Танюша, будучи серьезной оперной певицей, тем не менее любила легкомысленные эстрадные концерты. А может, и не любила, а только делала вид, что любит, чтобы подладиться, к Коноплеву, который прямо-таки обожал легкий жанр.
Коноплев разглядывал ярко-синюю афишу, сообщавшую о предстоящих выступлениях в Центральном концертном зале гостиницы «Россия» известного ансамбля. Рядом с именами солистов, набранными крупным шрифтом, столбцом были напечатаны имена музыкантов. Одно из них показалось Коноплеву знакомым. Он напряг память и вспомнил: да это же зарубежный друг красавицы Монастырской! Николай Иванович вынул из кармана блокнотик и записал дни выступлений ансамбля — 22, 23, 24 июня.
…И вот наступил день концерта. Выведя жену по окончании представления на набережную, Николай Иванович обогнул угол здания и оказался у входа в ресторан.
— Я приготовил тебе еще один сюрприз. Прошу! — сказал он Танюше, галантно пропуская ее вперед, в гостеприимно распахнутые стеклянные двери. Николай Иванович повел жену в ресторан.
— Но ведь мест наверняка нет, — на ходу поправляя прическу и охорашиваясь, озабоченно проговорила Танюша.
— Для кого нет, а для кого есть, — гордо ответил Николай Иванович и, шепнув что-то на ухо метрдотелю, уверенно направился к уже сервированному столику, уютно примостившемуся возле отливающей золотом колонны.
— Прошу!
Танюша уже смекнула: неспроста муженек разыгрывает ресторанного завсегдатая, наверняка его привело сюда какое-либо дело. Но решила не портить настроения ни себе, ни ему, они и так уже в последнее время и наволновались и нанервничались. Один только раз она не выдержала и спросила:
— Коля, ты кого-нибудь ждешь?
На что он отвечал:
— Разве ты не видишь, дорогая, что стол накрыт на двоих?
— И все же тут что-то не так…
Николай Иванович наклонился и поцеловал ей руку:
— Тебя не обманешь. Недаром ты столько лет живешь с сыщиком.
Неизвестно, до чего бы они договорились, но трое молодых людей на полукруглой эстраде, которые до этого убивали время тем, что с недовольным видом дули в микрофон, крутили ручки настройки двух громадных усилителей, запутывали и распутывали провода или просто перекидывались словами, вдруг расселись по местам, схватились за инструменты и создали такой шум, что разговаривать стало невозможно. Коноплев налил жене шампанского, себе коньяку и показал жестом: давай пить и есть, а поговорим потом, в антракте.
Вдруг Танюша положила руку на локоть мужа и показала глазами: «Смотри!» От дверей к большому, накрытому неподалеку от них столу двигалась шумная компания. Коноплев взглянул: это были они, участники эстрадного представления, которое только что закончилось в Концертном зале гостиницы. Один из музыкантов, смуглолицый и черноволосый, шел в сопровождении дамы — высокой, рыжеволосой, облаченной в серебристое, отделанное светлой поркой платье. Она так и сверкала драгоценностями. Танюша окинула ее ревнивым взглядом, а потом обиженно посмотрела на мужа. Он понял этот безмолвный укор.
— От трудов праведных не наживешь палат каменных! — громко, стараясь перекричать шумное трио, проговорил Коноплев. Но музыка внезапно смолкла, и его
