Любовь по контракту, или Игра ума - Карина Тихонова
– О!
От удивления я чуть не подавился.
– Ты же сказала, что приедешь в пять!
– Ну, извини, поторопилась.
Маринка подставила мне щеку для поцелуя, но я бросил сумки на пол и сгреб ее в охапку. Я никак не мог привыкнуть к волнению, которое вызывало у меня ее присутствие. Мне все время приходилось быть настороже, потому что предсказать, чем обернутся наши отношения в следующие пять минут, было невозможно. Очень тонизирующее состояние.
Маринка освободилась из моих объятий и пнула ногой сумки:
– Это что?
– Парадный костюм.
– А это?
Я немного перепугался. Похоже, моя ненаглядная не в настроении, и нет никаких гарантий, что я не вылечу из этого дома вместе со своими шмотками.
– Э-э-э... Понимаешь, тут кое-какие вещи, – начал спотыкаться я, но договорить не успел. Маринка наклонилась, поворошила содержимое пакета и буднично сказала:
– А, смена интерьера...
– Ага. Ты не против?
– Конечно, нет!
Я перевел дух. Все-таки я ее ужасно боялся, сам не знаю почему.
– Куда прикажете положить?
Маруська хмыкнула и посмотрела на меня все понимающими глазами.
– На самое видное место, разумеется! Ты ведь для этого их притащил?
– Это просто невозможно, – искренне сказал я. – Нельзя быть такой заумной. Маруся! Учись хлопать ресницами с глупым видом, а то возле тебя ни один мужик долго не удержится!
– Мне не нужен мужик, которого приходится удерживать собственной глупостью, – ответила она высокомерно, и я снова вспомнил Скарлетт О'Хара.
– Ну, входи, – сказала она, – что мы в коридоре разговариваем?
Я разулся и потащил вещи в спальню. Маринка пошла за мной и остановилась на пороге, сложив на груди руки.
Я распотрошил содержимое сумок, вывалив все на убранную кровать, отделил парадное барахло от всего остального и кротко спросил:
– Куда положить?
– Ты включал мой компьютер?
Я замер. Ну, конечно! Я же не вышел из программы, как полагается, и теперь, включив машину, Марина сразу получила донесение о незваном госте.
– Включал, – ответил я.
– Зачем? В игрушки хотел поиграть?
Она смотрела на меня прищуренными подозрительными глазами, и я рассердился:
– Прости, понятия не имел, что у тебя в компьютере секретные документы!
– Я терпеть не могу, когда копаются в моих вещах, – отрезала Маринка.
– Больше не буду, – сквозь зубы пообещал я.
– Будь любезен.
Она повернулась и вышла из комнаты, а у меня немедленно испортилось настроение. Нет, в самом деле, что за невозможный характер! Могла бы сказать то же самое, но другим тоном и в других выражениях.
Оскорбленное самолюбие взыграло и стало толкать меня на опрометчивые поступки. Например, гордо собрать вещи и уехать. Но я стиснул зубы и наступил на горло своей гордости. Уехать, конечно, можно, вот только вернуться второй раз будет уже невозможно. Не примет. Я был страшно зол на Маринку, но терять ее по-прежнему не хотел.
Моя незабвенная тетка имела вспыльчивый и взрывной характер. Но она никогда не умела сердиться больше пяти минут, и все ее гневные вспышки походили на летнюю грозу: мгновенно налетали и мгновенно заканчивались. Отругав меня, тетя Настя тут же забывала о провинности и никогда не возвращалась к прошлому, припоминая старые грехи.
Маринка была существом совершенно иного толка. Она никогда не повышала голоса, но умела так больно и глубоко зацепить меня изнутри, как ни один человек до нее. Но, повторяю, я решил терпеть все, что только возможно, лишь бы не оборвать очень тонкую и непрочную нить наших отношений.
– Ты ел? – громко спросила Маринка из кухни, и я немного приободрился. Что ни говори, а она тоже способна сделать шаг навстречу. Я не ответил и пошел к ней.
Маринка стояла у плиты, и половником переливала борщ из большой кастрюли в маленькую. Заслышав шаги, она оглянулась и переспросила:
– Я говорю, ты ел?
– Ел.
Она убрала большую кастрюлю в холодильник, поставила маленькую на огонь и села напротив меня.
– Никит, извини, я, наверное, жестко отреагировала, – начала Марина.
– Да, уж...
– Пойми, я очень давно живу одна. У меня есть свои привычки, и мне трудно их изменить.
– Марина, я живу один еще дольше тебя, – заметил я, глядя ей прямо в глаза. – И старых холостяцких привычек имею не меньше. Если мы хотим сохранить наши отношения, то должны идти на определенные компромиссы. Вполне разумные компромиссы, – поспешно добавил я, уловив нетерпеливое движение, которое сделала Маринка.
– Согласна, – ответила она, немного подумав.
– Возможно, я поступил не правильно, когда влез в твой компьютер. Сам не знаю, зачем я его включил. Но, уж конечно, не для того, чтобы шпионить! И ты могла бы сделать мне замечание в другой форме.
– Согласна, – быстро сказала она снова. – У меня тяжелый характер.
– О, да! – от души заверил я.
– Ну, по крайней мере, я ничего от тебя не скрываю, – с вызовом заметила Маринка. – Сам видишь, я такая, какая есть...
– Маруся, плохой характер – не повод для бравады, – спокойно заметил я. – Знаешь, чего мне хотелось в первый момент? Забрать вещи и уехать. Но я этого не сделал. И не бравирую этим. Мой девятнадцатилетний сын сказал удивительно правильную вещь. Он сказал, что я старше тебя и поэтому должен быть терпимым. И если ты что-то делаешь неправильно, я должен тебе это объяснить. Что я и делаю.
Минуту она смотрела мне в лицо, потом выражение ее глаз смягчилось и стало почти виноватым.
– Прости меня, пожалуйста, – попросила Маринка очень смирно, и я удивился, что она на это способна.
– Конечно. И ты меня.
– Конечно.
Она поднялась с места, подошла ко мне и поцеловала в щеку. Я немедленно растаял. Черт! Она делала со мной все, что хотела.
– Я знаю, что иногда бываю просто невыносимой...
Иногда! Я расхохотался беззвучным демоническим хохотом.
– Нас теперь двое, – серьезно сказал я, усилием воли задавив рвущийся наружу смех. – Мы должны как-то притираться друг к другу. Конечно, это непростой процесс, и я готов идти тебе навстречу. Но не в одностороннем порядке.
– Я понимаю...
Минуту
