Монстр внутри - Оливия Нортвуд
– Привет, – заторможенно сказала она после сигнала автоответчика. Грейс положила телефон на приборную панель и выехала на дорогу, понятия не имея, куда ехать. – Я говорила с Харрисом. И мне нечем тебя порадовать. Он уверен, что Майлз Чапман погиб в пожаре. И если ты везёшь мне такую же новость… Пожалуйста, не приезжай, – усмехнулась Грейс. – Потому что я не знаю, что мне делать, Джеймс.
Сердце, тяжёлое от тревоги, болезненно толкалось в ребра. Грейс не могла объяснить себе это состояние. Она была готова расплакаться от странного, навязчивого предчувствия неотвратимой катастрофы.
Подсознание рисовало страшные сценарии, подкидывая ей картинки: перевёрнутая и покорёженная машина Джеймса лежит в кювете, телефон проигрывает её голосовые сообщения, которые он больше никогда не услышит; прямо сейчас тот, кого они ищут, играет с новой жертвой, и это её вина.
– Перезвони мне, когда прослушаешь это или пять предыдущих сообщений. И… будь осторожен.
Грейс чуть было не добавила что-то в духе: «я соскучилась», из-за чего ей захотелось дать себе по губам или отхлестать по щекам, чтобы привести в чувство. Она вдруг вспомнила, как сопротивлялась в самом начале, когда Мак-Куин сообщил, что она будет работать с новичком Джеймсом Нортвудом. Грейс не хотела принимать это. Не хотела, чтобы кто-то другой, вместо Эвана, был с ней рядом, не хотела заново учиться доверять себе и напарнику. Ей куда проще было бы работать одной.
А потом Джеймс играючи стал тем, о ком она беспокоилась и скучала. Грейс не хватало его уверенности, надёжности и внутренней силы, не хватало слов, и взглядов, и его умения не колеблясь принимать решения. Он был ей нужен.
Телефон зазвонил сразу, стоило ей только нажать на отбой. Грейс увидела на дисплее имя лейтенанта, и неясная, маячащая где-то на периферии сознания тревога усилилась, сердце забилось чаще. Грейс слышала его гул в ушах, чувствовала на языке. Она не хотела отвечать, но ей пришлось.
– Келлер… – Голос у лейтенанта был приглушённым, звучал устало. Грейс заранее знала, что он скажет. – У нас ещё одна жертва.
Грейс помолчала, пытаясь собраться с мыслями. Она схватилась обеими руками за руль и встала на светофоре.
– Куда ехать?
– В Северо-западную больницу. Женщина в реанимации. Она жива.
32
Глава
Грейс сидела в коридоре возле палаты выжившей жертвы, держа двумя руками стаканчик с кофе из больничного автомата. Она хотела быть рядом, когда женщина придёт в себя.
Личность жертвы установить не удалось. Её обнаружил машинист поезда на железнодорожных путях на северо-западе города, возле парка Каркид, абсолютно обнажённой, изнасилованной, с переломом гортани, с ножевыми ранениями на теле и с глубоким, неаккуратным надрезом под правой грудью.
Повреждения на теле говорили о том, что это сделал он. Но почему он не завершил начатое? Кто-то его спугнул? Или он торопился, у него не получилось тщательно спланировать убийство и он решил, что её смерть в любом случае наступит под колёсами поезда?
Этот сценарий совершенно не вписывался в психологический портрет преступника. Он с наслаждением забирал жизни и тщательно скрывал свои следы. Он не хотел быть пойманным, его преступления не рассказывали истории, они не были притчами, в них не было морали. Он ненавидел этих женщин и убивал просто потому, что они напоминали ему мать.
Если предположить, что Майлз Чапман не погиб в пожаре в Сент-Джозефе, эта теория имела смысл. Но выжившая жертва после череды идеально спланированных, последовательных убийств выглядела странно, словно он терял хватку.
На месте обнаружения работали криминалисты. Они пытались найти следы преступника или жертвы. Отыскать что-то из её вещей, что помогло бы полиции установить личность, но до тех пор девушка на кушетке со слипшимися от крови обесцвеченными волосами в окружении медицинской техники, приборов и докторов была очередной неизвестной.
Команда криминалистов работала уже несколько часов, но Грейс до сих пор не получила от них ни одной хорошей новости. Грейс нечего было там делать. Когда она приехала, парамедики уже загрузили жертву в машину, закутав её в фольгированное одеяло из-за стремительной гипотермии. Уровень кислорода в её крови был так низок, что трахеостому сделали на месте, благодаря чему, по словам реаниматолога, она доехала до больницы живой.
В коридоре было шумно: перед глазами Грейс постоянно мелькали медсёстры, их развевающиеся от быстрой ходьбы халаты придавали им сходство с супергероинями из комиксов. Откинувшись на спинку стула и прижавшись затылком к стене, Грейс лениво наблюдала за молодыми офицерами из Северо-западного департамента – они стояли возле стойки администратора и тихо о чём-то переговаривались. На их лицах одна эмоция быстро сменяла другую: отвращение, восторг, возбуждение, взволнованность, печаль, шок. Этот спектр напомнил Грейс её первое столкновение с реальностью, когда после нескольких лет теории в академии она впервые увидела обезображенный труп. Со временем буйство чувств и переживаний сменилось непроглядной тоской и ощущением беспомощности.
Грейс не хотела слышать, о чём они говорят, но их приглушённые голоса, мигалки и сирены снаружи, объявления по громкоговорителю и едва уловимый писк медицинских приборов сработали как самая сладкая колыбельная из детства.
Келлер успела только поставить стакан с кофе на соседнее сиденье – и провалилась в поверхностный, полный тревоги сон.
* * *
Она проснулась оттого, что кто-то тряс её за плечо.
– Детектив Келлер!
Грейс открыла глаза, сощурилась от яркого света и, пытаясь осознать, что происходит, взглянула на мужчину, который стоял над ней. Реаниматолог Дэвид Брэнч сдержанно улыбался ей.
– Хорошие новости, детектив. Пациентка очнулась. Её переводят в палату, в хирургический корпус. И совсем скоро вы сможете её навестить.
Новость мгновенно разбудила Грейс. Она вскочила на ноги, не чувствуя ломоту в теле, и дёрнулась в сторону выхода.
– Где у вас тут можно умыться и привести себя в порядок? – Грейс хотелось выглядеть хорошо, чтобы расположить к себе девушку, чтобы жертва знала, что ей можно доверять.
– Туалет для посетителей справа от стойки администратора. Есть проблема, Грейс… – Последнюю фразу он сказал ей в спину.
– Какая? – Грейс обернулась к доктору Брэнчу.
– Из-за повреждений гортани и трахеостомы пациентка не может говорить.
– Я разберусь, – слегка раздражённо ответила Грейс. – Спасибо, Дэвид, – смягчилась она.
Пока Грейс приводила себя в порядок, ей позвонил Джеймс. Умываясь и причёсываясь пальцами, Грейс ответила на звонок, включив громкую связь и положив телефон на столик под раковиной. Джеймс должен был вернуться в Сиэтл примерно через четыре часа. Грейс не хотела дожидаться его.
