Сомневающийся убийца - Цзюньлинь Чэнь
– Почему?! – Лян Го медленно поднял взгляд и посмотрел на Фан У.
Глаза пылали красным. Этот взгляд был знаком Фан У до боли: он каждый день видел его в зеркале – взгляд, жаждущий мести.
– Нет никаких «почему».
– Почему?!
Широко распахнув глаза, с диким ревом, подобным рыку дикого зверя, Лян Го мертвой хваткой схватил лежащий на земле ножик. В этот же момент Фан У спрятал правую руку в карман брюк и нащупал спрятанное там что-то.
При виде этого рычащего животного, готового вот-вот броситься на него, мышцы на лице Фан У слегка дернулись, губы искривились в неестественной улыбке.
Такое выражение лица появляется у охотника за секунду до того, как добыча оказывается у него в руках.
– Оба живы и невредимы!
– Ура! – облегченно вздохнул Чэнь Муян и с силой откинулся на спинку: хоть одна хорошая новость за сегодня. Он задумался на секунду, не совсем понимая: – А пальцы Лян Юйчэня… Экспертиза прижизненности травмы разве не…
– Нет! Это была ошибка! Ты не поверишь, – в голосе молодого полицейского отчетливо слышался ужас перед чем-то неизвестным. – Ампутированные конечности – не Лян Юйчэня! Мы его нашли, все пальцы на левой руке на месте, ни царапины! Экспертиза еще в процессе, и анализ ДНК пока не готов… Его рука в порядке, сомнений никаких… Но все так странно… Знаешь, кому принадлежат ампутированные пальцы?
Откуда-то взялись «лишние» пальцы… Чьи они? Не Лян Юйчэня и тем более не Лян Го или Сунь Лань. Тогда чьи же?..
Необъяснимая сила вдруг окутала Чэнь Муяна с головы до ног. Он почти отчетливо услышал голос, который окликнул его, со всех ног несущегося куда-то в тумане, и велел повернуть голову: истина, которую он с таким упорством ищет, на самом деле спрятана в противоположной стороне.
– Сравнивать с отпечатками пальцев Лян Юйчэня и Сунь Лань, очевидно, бесполезно, поэтому я тут втихаря кое-что проверил… – голос в телефонной трубке выдернул его из потока мыслей. – И обнаружил, что отпечатки ампутированных пальцев, всех пяти, полностью совпадают с теми, что ты мне передал позавчера. Где ты их взял? Кто этот человек?
Ровно в момент, когда светофор впереди загорелся зеленым, в голове Чэнь Муяна раздался оглушительный удар грома. Перед глазами все закружилось, кожу будто пронзило током и парализовало, и все тело свело судорогой. Пока вокруг гудели клаксоны, детали вчерашнего разговора с Фан У открылись ему в новом свете, он весь покрылся мурашками, казалось, будто каждый волосок на теле встал дыбом.
Вы не знаете, что такое страдание… Не пережив такую боль самому, невозможно представить, какое это отчаяние и безысходность. Когда теряешь все, когда жену и ребенка зверски убивают, понимаешь, насколько бесчувственное это слово: «прощение».
Профессор Фан и сам хотел бы отступить. Я загоняю себя в угол. Но ненависть Лян Го невозможно обуздать. Когда он потеряет свою семью, ему останется только месть – это единственно возможный вариант…
Месть, на которую пойдет Лян Го, – это, конечно, не справедливость и должна быть наказана божеством.
Божественный закон никого не щадит! Лян Го понесет наказание, он преступник, и каждого ждет расплата, какую он заслуживает!
Правда все это время была у него под самым носом, а он не обратил внимания!
Похищение, требование выкупа, убийство и расчленение заложника, исчезновение Сунь Лань – все происходящее в последние дни было обманом. Истинной целью Фан У было заставить ничего не подозревающего Лян Го поверить, будто его близких жестоко убили, чтобы в порыве отчаяния у него зародилась мысль о преступлении, и он отомстил бы Фан У, совершив убийство!
Он заставил Лян Го избавиться от полиции ровно для того, чтобы дать ему этот шанс. С самого начала Фан У не нарушал своих идеалов и уж тем более никому не навредил. Он – единственная жертва во всем плане, а истинный убийца – Лян Го!
Тан Сянь в тишине сидел на террасе, устремив взгляд вдаль на противоположную сторону города. Пышные брови нахмурились, вытянувшись в одну линию в районе переносицы.
По комнате разливалась композиция Who Will Know Сиро Сагису[27]. Мелодия такая пессимистичная и тоскливая, что хоть вешайся.
Черное – белое, а белое, наоборот, – черное. Преступник оказывается потерпевшим… А потерпевший, в свою очередь, – преступником…
Не существует идеального преступления, и даже глубокие познания в области права не могут защитить от смерти. Останься Фан У в живых – закон всегда будет барьером, который он не сможет перешагнуть. Если же ценой собственной бренной жизни заставить Лян Го «нарушить правила» – органы правопорядка сами станут орудием его мести.
Сумасшедший… Тот, кто потерял все, кроме рассудка.
Тан Сянь не стал рассказывать Чэнь Муяну правду. В конце концов, насколько упрямо человек должен верить в свои идеалы и до какой степени ненавидеть, чтобы решить добровольно расстаться с жизнью? Пусть он и разгадал коварный план Фан У, но не может отрицать его выбор. Поэтому весь вечер Тан Сянь готовил материалы к докладу о нарушении служебных обязанностей своему руководству в прокуратуре.
Конечно, элемент случайности в этом деле все равно есть. Предположим, Лян Го откажется от мести, Фан У избежит смерти… Тогда его план полностью провалится, и все перевернется с ног на голову: Лян Го останется «чист», а в преступника превратится Фан У. А для Фан У уж лучше смерть, чем такой финал!
Тан Сянь как будто балансировал на тонком канате: на самом ли деле остаться сторонним наблюдателем – лучший вариант?
Однако он знал, что Фан У «выиграл», с того самого вечера, когда пришел к нему домой…
На месте кисти левой руки Фан У зияла пустота, кое-как обмотанные вокруг бинты были бордово-красными от крови. Только тут Тан Сянь понял истинную причину, почему у входной двери Фан У отказался пожать левую руку, которую Тан Сянь протянул ему в знак приветствия, и почему все время держал руки в кармане брюк.
– Вы отрубили себе левую руку, чтобы выдать ее за руку Лян Юйчэня в качестве «угрозы» Лян Го?
– Это не просто угроза. Я отрубил кисть целиком, но отправлю только пальцы, чтобы Лян Го, хочет он того или не хочет, смирился с мыслью о том, что сына изувечили и убили.
– Что? – Тан Сянь охнул, будто глотнул холодный воздух. Хоть он и понимал, что цель Фан У – разжечь в Лян Го ненависть, но не мог
