Костяной шар - Елена Анатольевна Леонова
— Очередное послание, — предположила Аля.
— Не-е-ет… что-то посложнее, — Мирон внимательно начал изучать увиденное.
— Иероглифы тангутские, — сообщила девушка, — точнее, опять тибетско-бирманский язык.
— Давайте попробуем прочитать, — с нетерпением предложил Филипп.
— Сейчас, сейчас… — краевед согнулся и сощурился, вглядываясь в надпись. — Через смерть, через века он останется навсегда великим, — перевёл Мирон.
— Он? — нахмурилась Яна.
— Я думаю, тут всё очевидно: речь о Чингисхане.
— М-да… согласен с тобой, Филипп.
— И что нам с этой информацией делать? — Яна вопросительно посмотрела на писателя, а затем на отца.
— Эта надпись связана с иероглифами на плитках ниже, — писатель вытянул руку, собираясь дотронуться до одной из них.
— Подожди, — Мирон дёрнул Смирнова за рукав ветровки. — Мы же решили, что здесь какой-то механизм. А вдруг движение плиток его запустит?
Филипп убрал руку, сообразив, что краевед может быть прав.
— То есть ты хочешь сказать, плитки надо опустить вниз?
— Да. Видишь эти желобки внутри? Они идут из-под плиток. Значит, они двигаются.
— А что написано на плитках? Пап, переведи!
— Первый символ означает «император», далее идет «основатель», затем большой иероглиф — «сотрясатель Вселенной», — Мирон указал на центральную плитку в ряду. — Следующий — «династия» и «мудрый».
— Сотрясатель Вселенной — так называли Чингисхана, — припомнил писатель.
— Верно.
— Что дальше? — Яна стянула свой респиратор.
— Мне кажется, эта надпись говорит о том, в какой последовательности надо опускать плитки. Каждый иероглиф является смысловым аналогом написанного, — предположила Аля.
— А ведь и правда, — кивнул Мирон. — Вот, например, «он останется навсегда великим» подходит к «сотрясатель Вселенной». Именно так Чингисхана запомнили спустя много лет.
— Но по смыслу сюда подходит также иероглиф «мудрый» или «император», — возразила Яна.
— Вот ещё что! Только один иероглиф обозначает два слова: «сотрясатель Вселенной». Остальные — одно слово, — обратила внимание Аля. — Думаю, их надо скомбинировать.
— Типа «мудрый император» или «основатель династии», — задумчиво произнёс Филипп.
— Да.
— А может быть, «мудрый основатель» и «император династии», — Мирон придвинулся ещё ближе к монументу, встав на рельс. — Если действительно допустить, что плитки по смыслу должны соответствовать надписи, то они расположены сейчас в хаотичном порядке и надо опускать их строго в соответствии с написанным.
— Ну так и в какой последовательности опускать плитки? — Яна начала мёрзнуть. Поначалу было приятно находиться в прохладном помещении после жары в пустыне, но теперь девушка ощущала пробивающую её дрожь и ей хотелось скорее покинуть это место.
— Так, давайте ещё раз посмотрим на надпись: «Через смерть, через века он останется навсегда великим». Последней фразе соответствует иероглиф «сотрясатель Вселенной», значит, его надо опускать последним. Все согласны? — спросил Филипп.
Окружающие утвердительно закивали.
— Идём дальше — «через смерть». То есть человек прошёл через смерть. Так… так… через смерть мог пройти мудрый император, например.
— Или основатель династии, — возразил Мирон. — То, что у Чингисхана были потомки, говорит о победе жизни над смертью.
— Хм… тоже верно, — согласился Филипп. — А через века можно пронести мудрость.
— Победить смерть мог и «император династии», — заметила Аля, — а через века прошёл «мудрый основатель». Все четыре иероглифа, получается, можно комбинировать по-разному.
— И как же правильно? — задал риторический вопрос писатель.
— Вот вам и загадка, — вздохнул Мирон.
— Ну, следуя логике, что жизнь побеждает смерть, то речь о династии, о потомках. Получается, «мудрый основатель», — сказала Аля.
— Нет, нет! Если речь про династию, то надо использовать соответствующий иероглиф!
— Да, точно. Тогда получается так: «через смерть» — это «основатель династии», а «через века» — это «мудрый император».
Мирон вздохнул, чуть отойдя от монумента.
— Подожди, Аля. Надо подумать… есть у меня ощущение, что тут всё гораздо сложнее. И у меня крутится в голове какая-то мысль… М-м-м… не могу уловить.
— А вдруг мы ошибёмся? — спросила Аля.
— Предполагаю, нам не откроется проход дальше.
— Надеюсь, хоть пол под ногами не упадёт, как в прошлый раз, — Яна усмехнулась. — Давайте уже решим что-то.
— Да. Ничего ужасного не произойдёт, мне кажется, — решительно произнесла Аля. — Мы так можем стоять часами,
— Слушайте! Кажется, я понял! — Мирон развернулся, собираясь начать говорить, но в этот момент резким движением Аля опустила одну из плиток.
Глава 32. Китай. Внутренняя Монголия. Вторник. 21.05
Статуя напротив каменной глыбы с загадками внезапно издала громкий противный скрежет и резко двинулась вперед вдоль рельса, на котором стояла.
Несколько секунд, и меч в руках терракотового воина разрезал воздух, замерев в метре от монумента. Мирон едва успел отскочить в сторону, не попав под лезвие.
Аля, замерев, с ужасом смотрела на клинок, оказавшийся почти у её лица.
— Господи, — прошептал Филипп, находившийся рядом с девушкой. Статуя продвинулась почти на полтора метра вперёд, буквально упёршись мечом в камень.
— Вот что произойдёт, если неправильно опускать плитки, — тихо пробормотала Аля.
Мирон, прижимая ладонь к плечу, выругался.
— Пап, в чём дело? — Яна, стоявшая около писателя, пролезла под мечом, отделявшим теперь краеведа от остальных присутствующих.
— Да пустяки. Задело, похоже мечом. Но хорошо, что я успел отступить в сторону, иначе меня бы проткнуло насквозь.
— Дай гляну!
— Не надо. Всё нормально. Царапина.
— Может, продезинфицировать? — предложил Филипп. — Кто знает, что могло скопиться на лезвии за столько веков.
— Всё нормально! — резко ответил краевед.
— Мы выбрали не ту плитку, — послышался голос Али.
— Какую ты опустила?
— «Основатель».
— Получается, мы неверно предположили, что «через смерть» идёт «династия».
— Филипп, а как там было в первой надписи в зале, куда ты провалился? Помнишь, ты говорил, что там подсказка для всего остального? — вспомнила Яна.
— Смелый человек обретёт шанс. Мудрый человек обретёт путь. Зоркий человек обретёт выход.
— Смелость мы уже использовали в ступе. Значит, теперь мудрость.
— Точно! — радостно воскликнул писатель. — Вот она! Подсказка! Первая плитка, которую надо двигать, это мудрость!
Яна улыбнулась.
— Очень вовремя ты вспомнил, — буркнул Мирон, не разделявший восторга Смирнова. — Но вы же меня не дослушали! Аля поспешила, а я как раз вспомнил, что так навязчиво крутилось у меня в голове.
— И что, пап?! Ну, говори!
— Внук Чингисхана присвоил ему посмертный титул Шен-ву-хуан-ди, означающий «премудрый и воинственный император».
— Посмертный!
— Да! И если принять во внимание ту подсказку, что была в первом зале, — Мирон обратился к Филиппу, — начинать надо с иероглифа «мудрый», и тогда мы получаем правильную фразу «мудрый император».
— В самом начале я так и предлагал, — писатель хмыкнул.
— Да, простите, я всех сбил темой с победой над смертью и династией.
