Прекрасная новая жизнь - Дж. М. Хьюитт
Я ничего не знала о том, как был сделан этот снимок.
Сидя на кухонном полу, я разрыдалась. По лицу текли горячие слезы, а сердце разрывалось от жалости к маленькой девочке с фото.
Выключив фонарик, я легла спать, подставив стул под ручку двери, чтобы в комнату нельзя было попасть снаружи.
* * *
– Ты ничего у меня не брала, мелкая?
С того случая прошло уже несколько дней. До визита учительницы оставалось совсем недолго. Я придирчиво осматривала кухню. Все тарелки убраны, чашки и ложки вымыты и очищены от пятен. Добиться этого было нелегко: мыть в холодной воде сложнее, чем в горячей, но выбора у меня не было, так что пришлось изрядно потрудиться.
Карл стоял над душой, впиваясь в меня черными глазами-бусинками.
– Что? – как ни в чем не бывало спросила я.
– Мой бумажник, – объяснил он.
Бумажник в этот момент был у него в руках.
– Вот твой бумажник, – показала я рукой.
Карл швырнул его на столешницу:
– Оттуда кое-что пропало.
Я ничего не ответила, но мысленно прокричала, что пропавшее ему не принадлежало. Карл подошел ко мне вплотную. Я попятилась назад, пока не уперлась в стену. Выхода нет, бежать некуда. Я оказалась в ловушке.
– Учти, я с тебя глаз не спущу, – пригрозил он.
Тоже мне новость, он постоянно за мной следил. Я перевела взгляд на маму в соседней комнате. Она, сгорбившись, сидела за столом. Мама нашла дырку в скатерти и теперь тыкала в нее, растягивая все сильнее, пока в ткани не образовался большой зияющий разрыв.
В супермаркете стоял банкомат. Я вставила карточку и ввела ПИН-код. Подобрать его получилось с первого раза – мамин день рождения. Не мой, потому что его она никогда не помнила.
Я безуспешно попыталась снять пятьдесят фунтов, потом двадцать и наконец десять. Банкомат выплюнул карточку обратно, но денег не выдал.
Я убрала карточку. Нужно дождаться выплат по пособию и потихоньку выбраться из минусового баланса. Придется на время перебиваться бесплатными школьными обедами, а в отсутствие отопления теплее одеваться дома.
Нащупывая в кармане края своей фотографии, я прикидывала, как избавиться от Карла. После того диалога на кухне я поняла, что сделать ничего не могу. Карл стал постоянным обитателем нашего дома. Если я попытаюсь его выгнать, те двое мужчин могут прийти снова. Или кто-то еще. У Карла наверняка много подобных знакомых. Жаловаться властям тоже бесполезно. Карл умел расположить к себе людей и мог выкрутиться из любой ситуации.
«Эдинбург»… Это слово стало моей мантрой. На нем сосредоточились все мои надежды на будущее.
Нужно было просто чуть-чуть потерпеть.
* * *
Я не прислушивалась, что говорила мисс Хейл, и вместо этого неотрывно смотрела на маму. Мне казалось, что выглядит она неплохо. Я умыла ее, помогла надеть блузку с высоким горлом и старые черные брюки. Сделала прическу и нанесла на лицо пудру и немного румян.
Не сказать, чтобы она выглядела молодо и свежо, но у школьных ворот я часто видела подобных матерей.
– Не открывай при мисс Хейл слишком широко рот, – велела я, заметив ее коричневые зубы.
Они заметно сточились, потому что мама постоянно сжимала челюсти.
– Хорошо, милая, – покорно промямлила она.
Поправляя мамину челку, я посмотрела ей в глаза. Глубокие небесно-голубые омуты. Красивые, если не обращать внимания на покрасневшие белки.
Я никогда не стану такой, как ты.
Отмахнувшись от маминых слов благодарности, я попыталась представить, какой будет моя жизнь в ее возрасте. У меня будет красивый дом, внимательный муж, деньги на отопление и красивую одежду, в кране будет горячая вода, и не придется читать книги при свете фонарика.
Маме было сорок. Ее жизнь кончена, но моя только начиналась.
Мисс Хейл все говорила и говорила, показывая маме те же листовки, что и мне. Время от времени она поднимала голову и оглядывала комнату, а я задумывалась, каково это – видеть наш дом ее глазами.
Все признаки неблагополучия были спрятаны. Так, я замазала след от сигаретного ожога на подоконнике украденным в школе корректором. Прикрыла дыру на скатерти неработающей лампой – электричества дома не было, но поставленную задачу лампа выполняла.
Я удивлялась, как же легко скрыть запустение, особенно в том, что касается мамы. Она выглядела прилично и чисто – нормально. Но если копнуть глубже, иллюзия тут же развеется: станут заметны шрамы на ее груди и отсутствующее выражение лица.
– Можете оставить их себе, – сказала я, когда мисс Хейл взяла найденные мною выписки по банковским счетам и уведомления о начислении пособия.
Она бегло взглянула на бумаги и почти никак не выказала своего изумления, лишь посмотрела на меня слегка расширившимися глазами. Я гипнотизировала ее взглядом: «Видите, мисс, мне действительно нужен этот грант».
Вскоре мисс Хейл собралась уходить, и я с облегчением проводила ее до двери. Когда учительница попрощалась со мной, я, затаив дыхание, положила руку ей на плечо.
– Мисс, – взволнованно начала я, – кто… кто-нибудь еще есть в списке на получение гранта?
Ее губы сжались в прямую линию, фирменная улыбка вновь погасла. Мисс Хейл накрыла мою кисть ладонью и погладила пальцы:
– Нет, милая. На грант больше никто не претендует.
Я резко вдохнула, стараясь не выказать охватившую меня радость. Мисс Хейл вычеркнула Ребекку из списка! Внутри меня что-то шевельнулось. Чувство вины? Или выполненного долга? Я не стала разбираться и попросту отогнала непонятную эмоцию.
Я заслужила грант. Без него мне не выжить.
Провожая мисс Хейл, я, забыв о бдительности, не смогла сдержать счастливой улыбки. В этот момент к дому подъехал старый грязный фургон Карла.
– До свидания, мисс Хейл, – поспешно проговорила я, едва ли не подтолкнув учительницу.
Но было уже слишком поздно. Карл остановился перед нами, растянув в ухмылке черный, изъеденный героином рот.
– Хорошая девочка, правда? – Он обнял меня за плечи.
Я застыла, борясь с желанием вывернуться из-под его руки, и почувствовала, что, несмотря на холод, заливаюсь краской.
– Это мамин друг, – прохрипела я не своим голосом. – Но он здесь не живет.
К сожалению, чаще всего мерзкий тип жил именно у нас, но я знала,
