Забыть о девочках - Жаклин Баблиц
Интересно, сейчас мама сильно грустит? Наверное, сильнее, чем по любимому певцу, потому что родную дочку жалко куда больше. Не то чтобы она умерла. По крайней мере, она думает, что не умерла. Но как это проверишь? Однажды она слышала, как бабушка кому-то рассказывала о малыше, который умер. Как он попал в… как там это называется?.. Чистилище. Этот маленький мальчик попал в чистилище младенцев, а вовсе не в рай, куда отправились остальные ее бабушки и дедушки.
Чистилище находится в другом месте, но где именно, она не знает.
Бабушка вроде говорила, что где-то посередине. Может, это как раз здесь? Она тут застряла, и никто не может ее найти, как того малыша. Как… привидение?
Она превратилась в привидение?
Так вот почему ее не слышит девушка за стеной? Та, что все время поет не те песни.
Так вот почему никто не приходит, чтобы забрать ее домой?
Или хотя бы в рай?
А вот и солнце…
Она закрывает глаза и изо всех сил пытается услышать маму.
Но слышит совсем другой голос.
Глава 21
Уже прошла половина последнего дня Рут в Марама-Ривер, а Роза все спит.
– У нее похмелье после вчерашнего, – отвечает Юнона на вопрос Рут, что с ее матерью. – Ничего страшного, панадол и сон все поправят.
На улице до сих пор идет дождь. Поскольку все равно пока заняться нечем, Юнона предлагает сыграть в карты. И выбирает покер. Посреди четвертой партии она кладет карты на стол рубашкой вверх и вздыхает:
– Прошу, не выставляйте маму из-за этого в плохом свете. Обычно она столько не пьет. Думаю, просто перенервничала и не смогла вовремя остановиться, понимаете?
– Я и не собиралась выставлять ее в плохом свете… – пытается возразить Рут.
– Она неплохой человек. – Юнона не дает ей закончить. – И пытается быть хорошей матерью. Хотя мне иногда приходится себе об этом напоминать.
Прежде чем Рут успевает ответить, Юнона вновь берет в руки карты.
– Ну что, Рути, – надменно произносит она. – Посмотрим, обставите ли вы меня на этот раз.
И раскрывает карты: четыре туза. Девица раскладывает их веером перед Рут и ухмыляется.
Гордая собой, словно только что показала удачный фокус.
Около часа дня Роза наконец выходит из спальни и удивленно смотрит на Рут, будто не предполагала увидеть ее на своей кухне.
– Достал меня ваш подкаст, – говорит она, как если бы они только что вели об этом разговор. – Я отзываю согласие на запись. Вычеркивайте мое имя из списка и ищите кого-нибудь другого.
– Мама!
Юнона явно не ожидала такого поворота. Она переводит взгляд с матери на Рут и обратно и тихонько присвистывает.
– Что-то вчера случилось, когда я ушла спать? – спрашивает она. – Все это как-то неожиданно.
– Хватит, Юнона! – резко осаждает Роза. – В последнее время ты стала чересчур разговорчивой.
Если девочка и огорошена тоном матери, виду она не показывает – наоборот, корчит ей в спину гримасу, когда та возвращается к себе в спальню.
– Эта женщина порой страдает раздвоением личности, – заявляет Юнона. – Простите ее.
Рут слегка пожимает плечами, пытаясь скрыть разочарование. Отказ Розы от участия в подкасте значит больше, чем Юнона может себе представить. Хоть сам подкаст и ненастоящий, но причина, по которой необходимо разговорить Розу, очень весомая. Рут не знает, можно ли верить хоть чему-то из того, что она до сих пор услышала. И от Розы, и от Эмити. Иногда казалось, что обе они готовы в чем-то признаться.
«Насколько велика опасность, когда взрослый мужчина проявляет интерес к девочке-подростку».
Разве не это сказала Роза вчера вечером? Достаточно ли это опасно, чтобы закончиться похищением ребенка? Какая доля ответственности ляжет на девочку, если она его не остановит? Или если она никому об этом не расскажет? Что уж говорить о случае, когда она помогает ему осуществить план…
Рут смотрит на Юнону, семнадцатилетнюю девушку. В этом же возрасте Роза жила в Хобене. Юнона напрямую попросила Рут не выставлять ее маму в дурном свете. Если задуматься, Эмити требовала от нее того же.
Она обязана замечать в них только хорошее?
В большинстве своем люди не бывают исключительно плохими или исключительно хорошими, как недавно сказала Рея. И все же мы зачастую уверены в обратном, думает Рут. Противоречия нам не по душе, хоть они и составляют суть человека. Может, Эмити и Энни с облегчением восприняли то, что Освальд заметил двойственность их натуры и не только оценил, но и научил, как ею пользоваться?
Какое качество он видел в своих Джули Джордан?
Вот что необходимо выяснить Рут.
– Хотите посмотреть фильм? – прерывает Юнона внутренний монолог Рут. – Или, может, съездим еще куда-нибудь?
Рут отказывается под предлогом, что ее ждет кое-какая работа (на самом деле, ей нужно просто сесть и хорошенько все обдумать), и старается не замечать досады на лице девочки.
– Ну и ладно, – фыркает Юнона, будто ей все равно. – Пожалуй, мне тоже стоит сделать уроки.
Выходя из кухни, она бубнит себе под нос:
– В этой дыре больше нечем заняться. Но вам-то что до этого…
Завтра утром приедет Джордж на своем фургоне и заберет Рут в аэропорт. Отсюда она полетит в Окленд, проведет день в гостинице, а поздно ночью сядет на самолет до Нью-Йорка. На этом поездка в Марама-Ривер завершится.
Бет спросила, стоило ли оно того. Сейчас, забравшись в кровать Юноны в конце еще одного долгого и необычного дня, Рут не может дать точного ответа. С одной стороны, при общении только по интернету у нее не было шансов как следует присмотреться к Розе. С другой стороны, за эти несколько дней Роза представила столько версий самой себя, что трудно сказать, что именно Рут о ней узнала. Самым приятным, несомненно, было знакомство с Юноной Малвэйни. Девушка еще менее предсказуема, чем ее мать, но она хотя бы не давала Рут раскиснуть.
Сегодня вечером они все-таки посмотрели вместе кино. Фильм о местном мальчишке, который обожает Майкла Джексона и сочиняет невероятные истории, чтобы отвлечься от унижений, которым то и дело подвергает его вышедший из тюрьмы отец. Рут уверена: как минимум два раза глаза у Юноны были на мокром месте. Где-то в середине просмотра к ним присоединилась Роза, захватив с собой примирительную чашку попкорна. Плакала ли и она тоже, Рут не заметила.
Вскоре после этого они устроили
