Проблема наблюдателя - Песах Амнуэль
— Что ж, — философски заметил он. — Если ты прав…
— Я прав! — перебил Розенфельд.
— Если! — внушительно повторил детектив. — Если ты прав, то Кольбер получил то, что заслужил, верно? «Не рой другому яму…» И так далее. Хорошо, что Пранделли ни о чем не подозревает и может жить спокойно. На том и остановимся. Может, Кольбер действительно попал в собственную ловушку. Может, нет. В любом случае, подозреваемый отсутствует: или он умер, или его вообще не было. Дело о разорванных аневризмах закрыто, и давай больше не будем о нем вспоминать.
— Я же говорила, что Кольбера убили, — заключила Мэгги и отняла у мужа круассан. — Стив, тебе вредно сладкое, а Арику нужно поправиться. Худые мужчины женщинам не нравятся, ты уж мне поверь, Арик.
— Вы правы, Мэгги, — с чувством произнес Розенфельд. — Вы, как всегда, правы.
* * *
Доктор Пранделли после обеда обычно прогуливался в рощице около института. Тепло, свежий воздух, легкий ветерок, тень. Хорошее место для раздумий. Что-то толкнуло его в спину, доктор едва удержал равновесие, но не замедлил шага и не стал оборачиваться. Он знал физику темной материи, сам ею занимался.
— Прошу прощения, — произнес мужской голос, и рядом пошел мужчина лет тридцати пяти, с эйнштейновской шевелюрой и пронзительным умным взглядом. Пранделли вспомнил: эксперт из полиции. Как его… Доктор плохо запоминал фамилии. В фамилиях нет научной строгости, в отличие от чисел.
— Прошу прощения, доктор, — повторил Розенфельд. — Я вас толкнул… случайно.
— Неважно, — улыбнулся Пранделли. — Мы с вами говорили по телефону, и я вас видел в институте с детективом… К сожалению, у меня плохая память на фамилии.
— Неважно, — перебил Розенфельд. — Я лишь хотел сказать: у вас прекрасные работы по физике темного вещества. Очень понравились, читал с огромным удовольствием.
Пранделли с интересом посмотрел на собеседника.
— Вы так хорошо разбираетесь в физике? — спросил он с небольшим напряжением в голосе.
— Всего лишь любитель, — скромно пояснил Розенфельд. — Но ваша гипотеза о черных дырах из соседней вселенной даже на мой непросвещенный взгляд просто великолепна.
— Не хочу присваивать чужие идеи, — покачал головой Пранделли. — Это гипотеза моего коллеги доктора Кольбера, который, к сожалению…
— Да, я помню. Большая потеря для науки, верно?
Пранделли промолчал.
— Вы были друзьями, доктор? — не унимался Розенфельд.
Пранделли молчал. Разговор больше не казался ему интересным.
— Я слышал, — продолжал Розенфельд, — ваша жена собиралась вернуться к первому мужу…
Пранделли резко повернулся, сжал кулаки.
— Послушайте, вы! Какое право…
— Никакого, — немедленно согласился Розенфельд. — Но ваше возмущение подтвердило мою догадку. У вас не было мотива. Раньше. Мотив появился совсем недавно.
— Оставьте меня в покое!
— Прошу прощения, что помешал прогулке, — Розенфельд изобразил на лице смирение. — Ухожу. Я узнал все, что хотел.
Он вежливо улыбнулся и пошел вперед, оставив Пранделли в раздумьях посреди тропинки.
Отойдя на несколько метров, Розенфельд обернулся и небрежно сказал:
— Тот холодильник в кафе… Вы звонили утром в фирму и уточняли время, когда его доставят. Я не спрашиваю, я точно знаю.
— Вы не…
— Хорошее алиби. Оказывается, вы не только прекрасный математик, но и частные случаи умеете рассчитывать не хуже вашего покойного коллеги и друга.
Сказав наконец все, что хотел, Розенфельд повернулся и пошел своей дорогой. Он услышал, как споткнулся Пранделли.
2016
Проблема наблюдателя
Человек прогуливался вдоль обрыва. Внизу тихо плескался океан. Недавно начался отлив, и волны неохотно отступали.
Человек бывал здесь довольно часто. Машину оставлял на шоссе и выходил к обрыву по тропе, петлявшей между кустов с мелкими желтыми цветами. Здесь было хорошо. Никто его не видел: ни со стороны океана, где изредка проплывами контейнеровозы и слоноподобные танкеры, ни с дороги, скрытой за разросшимися кустами. Здесь он время от времени встречался с людьми, знакомство с которыми не хотел афишировать. Встречи были короткими и не мешали наслаждаться умиротворяющим, вдохновляющим и возбуждающим (все в одном «флаконе») пейзажем.
Сегодня, впрочем, он был не один, хотя и не подозревал, что за ним внимательно наблюдают две пары глаз. Двое скрывались за кустами, невидимые ни с поляны, ни с дороги.
Детективы были осторожны и внимательны, однако ничего не успели ни понять, ни, тем более, предпринять, когда объект наблюдения подошел к краю обрыва и шагнул навстречу смерти. Удар от падения не был слышен за тихим рокотом волн. Шансов выжить у человека не было: упал он на камни, еще час назад скрытые под водой, а сейчас обнажившие в злой усмешке изъеденные кариесом времени зубы.
Прятавшиеся в кустах детективы выбежали к обрыву, но не смогли разглядеть тело в быстро наступивших сумерках. Спуститься здесь было невозможно, полицейские и пробовать не стали.
Тело Генри Поттинга подняли два часа спустя. Детективы Лайон Гриффит и Леонсия Альварец на следующее утро были отстранены от работы, а еще сутки спустя обоим было предъявлено обвинение в непредумышленном убийстве. К сожалению, расследование, проведенное экспертами-криминалистами на месте происшествия, давало для такого обвинения кое-какие основания.
* * *
— Какие основания? — спросил Розенфельд. Сидевший напротив него инспектор Сильверберг отпил пива из высокой кружки и тяжело вздохнул. Гриффита Сильверберг знал хорошо: когда-то они вместе учились в колледже и играли за местную гандбольную команду: Гриффит прекрасно бил по воротам, а Сильверберг считался отличным вратарем. Потом были полицейские курсы, работа патрульными, оба со временем перешли в следственные отделы: Сильверберг остался в Бостоне, а Гриффит уехал в Эллисвилл, небольшой городок на берегу океана. Карьеры за десять лет Лайон так и не сделал — похоже, и не стремился. Напарница его, Леонсия Альварец, была молода, неопытна, и Сильверберг слышал, что между ней и Лайоном начался роман. Как многие выходцы из Мексики, Леонсия пережила в юности увлечение наркотиками, и, как рассказывал приятелю Лайон, был момент, когда хотела покончить с собой. По рассказам Лайона получалось, что, если бы не их случайная встреча в полицейском участке, жизнь девушки была бы испорчена окончательно.
— Я не так много знаю, — еще раз вздохнул Сильверберг. — Не наша территория, а с Лайоном поговорить не удалось, он не отвечает на звонки. Дело будет рассматриваться судом специального отдела. Обвинительное заключение пока не предъявлено, прокурор тянет время…
— Ты тоже, — буркнул Розенфельд.
— Что? Да. Понимаешь, если бы Поттинга взяли, имея доказательства, можно было всю цепочку наркодилеров…
— Это мне известно, — перебил Розенфельд. — Я спросил: какие основания для обвинения?
Сильверберг сделал еще несколько глотков и еще пару раз тяжело вздохнул.
— Поляна над обрывом каменистая, следов почти нет, — сказал он наконец. — Лишь местами между камнями влажная после дождей земля, там следы сохранились. Возникли разночтения. Можно интерпретировать
