Изъян - Алекс Джиллиан
— С утра в клинике собрал консилиум по паре новых пациентов, потом провел две личные консультации, — невозмутимо перечисляет Александр. Развернувшись ко мне лицом, он опирается на столешницу, с дотошным вниманием осматривая кухню. — Первый клиент — юрист крупной компании, у него сейчас острый кризис, поэтому работаем почти ежедневно. Вторая — брошенная любовница бизнесмена с затяжной депрессией и попыткой суицида в анамнезе. Затем потратил полтора часа на онлайн-сессию с корпоративной группой — стресс-менеджмент для московских айтишников. После обеда занимался подготовкой лекции для международного семинара. Ну и дальше все в том же духе. Ничего интересного, Ев, — устало усмехнувшись, он снова отворачивается к кофемашине.
Добавив молоко и два кубика сахара в мою чашку, забирает обе и, поставив одну передо мной, устраивается напротив.
— Не соглашусь, мне очень интересно, — протестую я, пригубив напиток.
Как всегда божественно. Он даже кофе умудряется варить вкуснее, чем я, хотя это и кажется полным абсурдом — Саша всего лишь нажимает на кнопки.
— Особенно про бывшую любовницу. Можно подробнее?
— Ты же знаешь, что нет, но одно могу сказать: престарелый олигарх бросил эту стерву не зря. Она — типичная шлюха, ищущая тугой кошелек, но при этом не готовая отказаться от тугого молодого члена, — на его чувственных губах появляется порочная улыбка. Выступая перед публикой, он себе такую не позволяет, иначе ряды его поклонниц увеличились бы в разы.
— А подобной оценкой своих пациентов ты не нарушаешь профессиональную этику? — посмеиваюсь я, успев привыкнуть к едким высказываниям мужа в адрес клиентов.
— Нарушаю, но ты же никому не скажешь? — он заговорщически подмигивает мне, опустив взгляд на мои губы, и меня буквально обдает кипятком от сгустившейся в его глазах тьмы, которая появляется там в двух случаях: когда он зол и когда возбуждён. Сейчас явно второй случай. — Кстати, я принес тебе кое-что, — резко встав с места, Александр стремительно покидает кухню.
Растерянно уставившись на опустившее напротив место, я слышу, как он проходит в гостиную, где оставил свой рабочий кейс. Щелкает автоматическим замочком, шуршит бумагами, затем раздаются его шаги, направляющиеся вглубь комнаты.
Через минуту Александр возвращается, держа в руках прозрачный файл с каким-то документом и мою грязную кружку, брошенную на столе перед ноутбуком. Ни слова не говоря, он кладет файл передо мной и, не глядя в мою сторону, идёт к раковине. Молча моет кружу и аккуратно ставит в сушилку, после чего насухо протирает столешницу.
Я поспешно подавляю охватившее меня смущение из-за собственной неряшливости и, чтобы скрыть неловкость, сосредотачиваю всё внимание на файле. Пальцы немного дрожат, пока достаю содержимое. Сердце тревожно екает, когда я понимаю, что передо мной копии заключения пожарно-технической экспертизы и выписка из материалов дела по факту гибели Вероники и Сергея.
Листаю страницы, скользя глазами по сухому, обезличенному тексту: «…признаков криминального характера происшествия не установлено…», «…предварительная причина — нарушение правил эксплуатации газового оборудования, а именно: оставленная в открытом положении газовая конфорка…», «…в помещении имело место скопление бытового газа с последующим воспламенением…», «…в крови погибших обнаружен этанол в концентрации, соответствующей средней степени опьянения…».
Горло перехватывает. Я машинально вспоминаю, что не раз видела, как Ника прикуривала сигарету прямо от плиты. Да и выпить бокал вина перед сном для неё было делом обычным. К тому же уехала она от меня далеко не в трезвом состоянии. Формально, всё сходится…, но один черт не укладывается в голове.
Я не могу поверить, что это был несчастный случай. В дом Сергея мог войти кто угодно. Посёлок старый, все свои, двери часто не запирают на ночь. Я знаю это наверняка, потому что не раз была у них в гостях, но об этом Саше лучше не знать. Он точно не одобрит.
Пока я пытаюсь структурировать хаотично скачущие мысли и проанализировать имеющие факты, Саша присаживается рядом и, по-хозяйски закинув правую руку на мои плечи, тоже просматривает дрожащую в моих пальцах выписку.
— По-моему, всё очевидно и понятно, — негромко, но с ощутимым нажимом произносит он. — Надеюсь, теперь ты успокоишься?
Я резко поднимаю голову, в упор глядя в его непроницаемые, почти чёрные глаза.
— Как тебе удалось это достать?
— Ты бы не попросила меня, если бы не была уверена, что я справлюсь, — кивнув на лежащие на столе документы, сухо отвечает Александр. — Я задал вопрос, Ева. Ты перестанешь ковыряться в этом деле и накручивать себя на пустом месте?
— На пустом месте? Погибли мои друзья! — запальчиво возражаю я.
— По собственной дурости, — холодно отзывается он, и на его лице проступает едва заметная тень раздражения. — Да, произошла трагедия. Но это не преступление, а цепочка вполне объяснимых событий: алкоголь, невыключенная плита, небрежность.
От возмущения у меня пропадает дар речи, внутри закипает глухой протест. Да как он может говорить о них так цинично и равнодушно, зная, как много Ника для меня значила. Мы дружили с первого курса. Она была близким человеком, которому я доверяла, как себе.
Александр мягко, но настойчиво сжимает мое плечо.
— Я понимаю, что тебе тяжело, — теплым обволакивающим голосом произносит он. Уверена, что со своими пациентами Саша разговаривает точно таким же тоном. — Но если бы я позволял себе вовлекаться в каждую чужую драму, то не выдержал бы и года в профессии. Иногда необходимо принимать факты такими, какие они есть. Не ищи тайны там, где их нет. Прими это и отпусти.
Мне становится тяжело дышать. В голове гудит тысяча несказанных слов, но я не могу подобрать ни одного, которое бы разбило его железобетонные аргументы.
— Или есть что-то еще, чего я не знаю? — вкрадчиво спрашивает муж, заглядывая мне в глаза. Его пальцы ласково чертят круги на моем плече, запуская по телу волну взбесившихся мурашек. — Расскажи мне, что тебя тревожит, и я помогу… Ты же знаешь, Ева, мы можем обсудить и разобрать любые твои страхи.
— Да, я знаю, что ты непревзойдённый манипулятор, но не надо использовать свои фокусы на мне. Я заслуживаю большего, Саш, — срывается с губ, прежде чем успеваю удержать внутри пропитанные горечью слова. — Как минимум искренности, — добавляю я, поймав его слегка удивленный взгляд.
— Разве и не искренен с тобой? — Александр придвигается ближе и, склонив голову, почти касается моих губ. — Разве недостаточно люблю? Чего тебе не хватает, Ева? — запустив ладонь под мою хлопковую футболку, он проводит подушечками пальцев по выступающим позвонками, почти невесомо поглаживая неровные рубцы. — Но, знаешь, ты права. Мы немного
