Зигзаг у дачи - Татьяна Витальевна Устинова
– Война план покажет, – уверенно ответил Таганцев. – По крайней мере, поймем, кто может быть ответчиком при составлении иска в суд. Кстати, о суде. Надо все-таки с Леной поговорить. Она подскажет, что и как. Она опытный человек, судья, да и к Сизовым относится с теплом и уважением. Вон, когда Мишку ждала, почти месяц в деревне просидела, хоть и не в их доме, а в твоем, но они ее и кормили, и развлекали, и вообще заботились.
– Когда будут у нас первые результаты архивных запросов, тогда и введем Лену в курс дела, – подумав, сказала Натка. – У нее столько хлопот сейчас. И работа, и ребенок, и подготовка к свадьбе. Она же привыкла, что ей помощники всю фактуру приносят, как говорил Остап Бендер, на блюдечке с голубой каемочкой. Вот и мы должны конкретику предоставить, а не турусы на колесах разводить. Да и вообще, это же опасно. Если твоей карьере грозят, то и до Лены могут добраться. У меня другое предложение. Давай я все расскажу Саньке.
– Саньке? А она-то тут каким боком?
– А таким. Она крупный блогер с огромной аудиторией. И среди ее подписчиков наверняка есть влиятельные люди.
Во взгляде Таганцева читалось явное сомнение, что влиятельные люди тратят свое бесценное время на такую ерунду, как блог двадцатилетней Александры Кузнецовой.
– Ну хорошо, – сдалась под его взглядом Натка. – Дети влиятельных людей. И вообще огласка в таких случаях – первейшее дело. Не может такого быть, чтобы этот неведомый замминистра не боялся, что с него наверху спросят. В их среде, знаешь ли, тоже конкуренция. Эти федеральные министерства – тот еще террариум единомышленников, так что не исключено, что у тебя после Сашкиного эфира появятся неожиданные союзники.
– Исключать нельзя, – подумав, согласился Костя. – И вообще, лучше делать все, чем ничего не делать. Мы должны использовать любые возможности, причем быстро. Вон, Татьяна Ивановна говорила, что твой дом снесли на следующий же день, как ты ключи отдала. Если и с их домом так же поступят, то вся наша возня не будет иметь никакого смысла. Участок мы, возможно, и отсудим, но жить-то старикам все равно будет негде. На новый дом у них денег нет.
– У нас скоро депозит закончится, – упавшим голосом пролепетала Натка.
Адвокат Марина Ракова, которой Таганцев позвонил на следующий день, выслушала всю печальную историю и подтвердила, что действовать нужно быстро. Раз земельный участок отобрали у Сизовых решением суда, на котором они не присутствовали, значит, нужно использовать возможность апелляции, которая поставила бы под сомнение правильность принятого решения и требовала бы пересмотра фактов. К счастью, сроки для ее подачи пока не истекли, хотя времени оставалось совсем немного.
– Пока суд апелляционной инстанции будет все рассматривать, дом снести не смогут, – сказала Ракова. – Это уже хорошо, потому что для нас сейчас главное – это выиграть время.
Все трое: и Таганцев, и Натка, и Ракова понимали, что задача собрать факты, доказывающие, что участок земли и дом на нем принадлежат Сизовым на законном основании, ляжет исключительно на них. Никто больше в этом не заинтересован. Таганцев ускорил свою работу в архивах, уделяя этому все свободное время.
К своему вящему изумлению, он обнаружил, что подобной работой занимался не он один. Практически по всему Подмосковью сейчас поднимали старые архивы, устанавливали дореволюционных владельцев земель, которые на этом основании возвращали монастырям, храмам, да и физическим лицам тоже. Конечно, о восстановлении справедливости в полном объеме речь не шла, но прецеденты были.
– Тут главное не выйти на самих себя, – задумчиво проговорила Натка, с которой Костя поделился своим открытием. – Если ты в архиве установишь, что до революции все эти земли принадлежали предкам этого замминистра, то, значит, он сможет в суде настаивать на том, что по справедливости они ему как раз и принадлежат.
– А что, если он не прав и выдает желаемое за действительное? – не согласился Таганцев. – Помнишь, Татьяна Ивановна рассказывала, что они с Василием Петровичем в свое время купили дачу именно в этом месте, потому что в Красных Холмах когда-то жил то ли ее отец, то ли дед? Вдруг земля принадлежала именно им?
– Как я поняла, там какая-то мутная была история. Отец Татьяны Ивановны то ли поссорился со своими родителями, то ли их арестовали. В общем, он не любил об этом вспоминать, и она совсем ничего не знает.
– Значит, мы узнаем. Всего и дел-то.
Практически в первый же день архивной работы Таганцеву удалось узнать, что деревня Красные Холмы получила это название уже после революции, да и то не сразу. Изначально на этом месте располагалось большое село под названием Рождествено. Практически вся земля в селе принадлежала семье Дорофеевых. Не менее пятидесяти десятин, что по современным меркам оценивалось примерно в девяносто пять гектаров. Солидная цифра.
Главу семьи Матвея Сергеевича Дорофеева убила озверевшая толпа, когда всю семью в рамках полной конфискации имущества пришли выселять из их дома, а вот его сын Агафон Матвеевич Дорофеев выжил, хотя его и сослали на Урал. Вернулся он из ссылки в 1933 году, а спустя четыре года, будучи церковным старостой, был расстрелян по доносу кого-то из односельчан. В архиве даже сохранилась фамилии доносчиков. Один из них некто Николай Гаврилов, представитель самой бедной в Рождествено и пьющей семьи, который так и не смог простить Дорофеевым их трудолюбия, домовитости и богатства. Вот и отомстил, как появилась возможность.
Как гласили архивы, Дорофеевы на протяжении нескольких поколений были для Рождествено главными меценатами, или, как принято сейчас говорить, спонсорами. И храм они строили и расширяли, и часовню при нем, и колокольню. После расстрела Агафона Дорофеева у него остались две дочери от первого брака, жившие в Москве, публично отрекшийся от отца и сменивший фамилию сын Иван, родившийся уже во втором браке, его две родных сестры и их мать, Татьяна Платоновна, в девичестве Тихонова.
Изучив эту информацию, Таганцев сформулировал и направил новые запросы по каждому из этих людей, теперь уже в центральный архив МВД. Немного подумав, отдельный запрос он сделал по Николаю Гаврилову и его потомкам.
Нелепо было надеяться, что вся его кипучая деятельность останется незамеченной «врагами». Она и не осталась. Запросы в реестры, информационные базы и центры оставляют «цифровые следы», это всем известно. Правда, мутный «посыльный» от заместителя министра осчастливил майора Таганцева повторным визитом лишь после того, как Марина Ракова подала обещанную апелляцию в Московский городской суд.
– Опять пугать будете? – скучным голосом поинтересовался Таганцев, только заметив в дверях статную фигуру человека с совершенно непримечательным лицом.
Такого увидишь через десять минут после встречи – не узнаешь.
– Не буду, – пожал плечами визитер. – На этот раз человек, чьи интересы я представляю, предложил договориться. Миром, так сказать.
– Ну, давай попробуем, – Костя усмехнулся. – Договариваться – это хорошо. Я вообще за любые переговоры и договоренности. Особенно если обе стороны будут их соблюдать.
– Наша сторона предлагает компенсировать стоимость халупы, в которой жили эти старики. На незаконных основаниях, замечу, жили. Сам дом Игорю… моему интересанту не нужен, только земельный участок, так что он готов выплатить за невольный ущерб определенную сумму.
– Интересант – это тот, кто в своих поступках руководствуется исключительно личным расчетом, корыстью и выгодой, – сообщил Таганцев иронично. – По крайней мере, именно так определяет использованное вами слово словарь Даля. Но перейдем ближе к делу. И каков размер предлагаемой вами компенсации?
– Согласно кадастровой оценке, шестьдесят две тысячи рублей, – гость выглядел вполне невозмутимо, а вот Таганцев даже поперхнулся.
– По цене дров вы его оценивали, что ли? – возмущенно спросил он. – Впрочем, не трудитесь отвечать. Где выход из моего кабинета, вы знаете.
Вечером, когда он за ужином, пусть и нехотя, но рассказал о неприятном визите, Сизовы, услышав про «щедрое» предложение, схватились за сердце и синхронно заплакали. Даже обычно невозмутимый Василий Петрович не сдержался, видимо, вспоминая, сколько сил, денег, труда и любви вложили
