Я говорю не с тобой - Анастасия Борзенко
Когда я вернулся домой, то сразу запер пиджак в шкаф, и не менял костюма несколько дней, чтобы ее аромат не смог раствориться в комнате, а оставался со мной как можно дольше.
Пожалуй, наша случайная встреча в ресторане стоила этих секунд, тяжелые нотки ее духов наполнили меня такими непередаваемыми ощущениями, что захотелось к холсту…
И тогда я подумал, что не стану возвращаться к своему столику, наше свидание с рыжеволосой женщиной закончилось. Я не хотел видеть продолжения, не хотел наблюдать радости в ее глазах и благодарности в жестах за эту черную бархатную коробочку. Так что, я расплатился и спешно покинул ресторан.
Не помню, как доехал до дома, несколько часов просто выпали из моего сознания, такое со всеми случается рано или поздно, когда голова наполнена навязчивыми мыслями, липкой паутиной разрушающими рассудок. Злополучная коробочка все стояла перед глазами.
Сразу как переступил порог дома, я схватился за кисти и принялся писать на подготовленном для нашего свидания холсте…
Сначала я изобразил ее изумленной, зеленые глаза светились от вопросов, и в них было сплошное недоумение, а руки были сложены на груди в нелепой позе, рыжеволосая женщина была не готова увидеть бархатную коробочку… Мне так, по крайней мере, показалось. Я бы точно не стал дарить ей коробочки на нашем первом свидании.
Дорогое красивое украшение — безусловно, но не кольцо, и зачем клерк все испортил?! Сам не знаю, почему я решил, что в коробочке было именно кольцо, наверное, страх потерять ее навсегда заставил меня поверить в эту мысль.
Конечно, я не видел кольца, не мог прикинуть его стоимости, но он должен был протянуть ей коробочку, стоя на коленях у подножия Эвереста или у Эйфелевой башни, на худой конец. Он же, удостоился приглашения в какой-то средний ресторан, даже не заслуживающий звезды Мишлен.
Я сильно вышел из себя и разорвал холст, и душу накрыл такой густой и темный туман, что меня начало трясти. Мне ничего не помогало успокоиться — ни стакан теплого молока с медом, ни горячая ванная… Я осознал, что больше не переживаю, лишь когда принялся готовить новый холст.
Конечно, я решил продолжить, наше свидание, оно не могло остаться только воспоминанием. И еще, я дал себе обещание забыть о клерке. Совсем. Будто его никогда и не было… И сосредоточился на нашем свидании. Оно непременно прошло бы за лёгкими и веселыми разговорами, и я бы подарил ей цветы, точь-в-точь такого же оттенка, как ее губы…
Алые и насыщенные, как сама страсть, не стесняющаяся своих острых шипов. Она бы смотрела на меня с большим интересом и придумывала мне несуществующие черты… А я непременно бы ей подыграл, и она бы меня раскусила, и радовалась этому как ребёнок, и ее прекрасные губы раскрывались в легких движениях, оголяя верхушки зубов и кончик острого языка…
Я почти закончил картину, как меня отвлек короткий гудок сирены полицейской машины. Машина остановилась у дома рыжеволосой женщины, на несколько секунд блеснув мигалкой и из нее вышла она. Я обратил внимание, что женщина сильно напугана, она так нервно скрестила руки на груди и вцепилась пальцами в предплечья, что мне стало не по себе…
На женщине было то же коктейльное платье, что и в ресторане, и она кутала плечи в кружевной черный платок. Я восхищенно смотрел на сочетание кружев ее сапожек, палантина и оборок платья и не мог отвести взгляда. И как ей удавалось так сочетать детали…?
Я подумал еще, что понятия не имею, чем она занимается. Может быть, известный дизайнер или модельер? Она точно не могла иметь скучную профессию…
Рыжеволосая женщина что-то возбужденно говорила, обняла полицейского за локоть и прижалась к нему, будто котенок, ей не хватало рядом плеча сильного мужчины. Мне очень захотелось когда-нибудь это исправить…
Полицейский протянул на прощанье визитную карточку, и я подумал, как он жалок… Прикрывается формой, лишь бы оказаться ближе к ней. Если она будет напугана, то точно позвонит. При этой мысли я сильно растревожился, и отчего сразу не сообразил, что полиция подъехала к ее дому неспроста! Что-то произошло…
Как я смог это допустить, я же оставил ее в ресторане с жалким клерком всего несколько часов назад! Я посмотрел на часы, чтобы сказать более точно, как мне стало не по себе, часы показывали далеко за полночь… Как оказалось, я совсем потерялся во времени.
Я проводил рыжеволосую женщину взглядом до двери и когда она закрыла ее, вернулся к картине.
Через три четверти часа картина была закончена, и я остался очень горд собой. Она удалась мне — рыжеволосая женщина сидела с бокалом в руке и хищно смотрела, ее зеленые глаза были сужены и полны моих любимых озорных искорок… В бокале искрилось белое Шардоне. Да, я подумал, что красное вино внесло бы в наше свидание слишком много отягчающих оттенков…
Слева от рыжеволосой женщины сочно красовались бутоны алых роз, я выбрал для них совершенный оттенок… Я растворился в созерцании холста, и с удовольствием скользил по нему взглядом, как меня словно поразило молнией…
И как я позволил себе допустить подобную пошлость! На шее рыжеволосой женщины висел безобразный кулон, он был до того нелепым и блеклым, что мне стало не по себе, дешевый камень издевался надо мной своим несуразным и чудовищно дешевым видом. Я схватил кисть и закрасил шею черной краской…
Я не сразу осознал, что испортил картину своим приступом гнева, он случился так легко и непринужденно, что я не успел приказать себе остановиться и все обдумать. Я мысленно проклинал клерка и со всей силы ударил рукой по стене и совсем забыл, что повредил руку куском стекла в ресторане.
Меня охватила такая боль, что голова закружилась, а рана за кровоточила и перепачкала каплями крови весь паркет и занавеси.
Такими алыми, как розы ненавистного клерка… Мне ничего не оставалось как промыть руку и сменить повязку. Когда я выбрасывал обертки от пластыря, то обратил внимание, что в моей мусорной корзине лежит черная бархатная коробочка. Я даже не сразу решился ее вытащить, клянусь, я понятия не имел откуда она взялась! Когда я
