Неупокоенные кости - Лорет Энн Уайт
– Вам известно, почему для ее строительства было выбрано именно это место на берегу? – спросила Джейн. – Возможно, оно имело для кого-то сакральное значение? Было связано с сентиментальными воспоминаниями?
– Об этом вам лучше поговорить с Уокерами. Они здешние, живут в Ванкувере.
– Часовня была сооружена в тысяча девятьсот шестьдесят шестом?
– Да, летом шестьдесят шестого.
– Вы уверены?
Фред кивнул.
– Это все, что мне известно о строительстве. Вся архитектурная или инженерная документация, если она вообще существовала, сгорела в восьмидесятых, когда на базе произошел большой пожар. Южное крыло, где размещалась администрация «Хемлока», выгорело полностью. В огне погибли все документы компании, относящиеся к периоду до восьмидесятых.
– Что вы можете рассказать об устройстве фундамента часовни?
– Под ней располагался технический подвал – пространство, наверное, футов пять высотой. Сама часовня довольно маленькая, восемнадцать на тридцать два фута. Этого, впрочем, хватало, чтобы установить несколько скамей, маленький алтарь и, главное, очень красивый витраж в задней стене с изображением Богоматери с младенцем.
– Можно ли было попасть в подвал снаружи?
– Да. Туда вела отдельная дверь и несколько ступенек.
– Вы сказали, подвал был высотой пять футов. Значит, там можно было свободно перемещаться?
– Ну как свободно… Человеку нормального роста приходилось нагибаться, но в целом… Там же не было никакого оборудования, если не считать насоса, который включали, когда грунтовые воды поднимались слишком высоко.
Показания Фреда подтверждали слова Эллы Квинн о причинах и обстоятельствах превращения части мягких тканей трупа в жировоск, и Джейн сделала в блокноте еще одну пометку.
– Этот отливной насос… Он, вероятно, нуждался в обслуживании, починке?.. – предположила она. – Не мог же он работать без ремонта и замены с середины шестидесятых.
– Не мог, конечно. Только его установили не при постройке часовни, а гораздо позднее.
– Когда именно, не припомните? – заинтересовалась Джейн.
– Думаю, в Обществе лыжников должны храниться записи с указанием точной даты. Я так полагаю, насос установили тогда же, когда в подвале устроили бетонный пол. Бетонирование и установка насоса наверняка предназначались для борьбы с избыточной влажностью и грунтовыми водами.
– То есть раньше пол в подвале был земляным?
– Скорее всего.
– Но вы не знаете точно, когда именно проводились эти работы?
– Ну, нам такие подробности не сообщали, да и ни к чему они! – рассмеялся Фред. – Впрочем, если бетонный пол сделали в восьмидесятых, вы наверняка найдете соответствующие записи, потому что финансировало работу религиозное общество, община. Если же раньше… Как я уже говорил, документы могли сгореть при пожаре, поскольку хранились в офисе отца Венди Уокер в южном крыле лыжной базы.
Джейн записала и эту информацию.
– Скажите, прежде чем вы начали демонтаж фундамента, не заметили ли вы признаки каких-то несанкционированных работ? Быть может, повреждения пола или, наоборот, свежие бетонные заплаты?
Фред Дювалье пожал плечами:
– Я, конечно, к нему не особенно приглядывался, но, на мой взгляд, пол был целехонький. Никто там не ковырялся.
Джейн почувствовала нарастающее волнение. Если бетон действительно не повреждали, как утверждал Фред, это означало, что неглубокая могила была вырыта непосредственно в земляном полу, до того как подвал залили бетоном и установили насос. Если удастся узнать точную дату, когда появился новый пол, это поможет сузить интервал для определения времени захоронения.
Поблагодарив Фреда, Джейн вышла из вагончика. Уже на обратном пути к своей машине она бросила еще один взгляд на установленный на склоне шатер, светившийся в тумане, словно диковинный воздушный шар. Скорее всего, университетская команда проработает там допоздна, подумала она, садясь в салон. Устроившись на водительском кресле, Джейн снова опустила противосолнечный козырек. В очередной раз коснувшись кончиками пальцев фотографии Мэтта, она мысленно поблагодарила того, кто закопал неизвестные кости в земле под часовней. Если ей не удастся добиться завершения для себя, она приложит все силы, чтобы узнать, чьи это останки, и постарается вернуть погибшую молодую женщину ее семье.
«Шестерка из Шорвью»
Мэри
Мэри Меткалф сидела в офисе своего ландшафтно-садового центра на Марин-драйв в Северном Ванкувере и проверяла бланки текущих заказов на кашпо и горшки с рассадой весенних цветов. Заказов было много: услугами ее центра охотно пользовались отели и рестораны, а также некоторые муниципальные учреждения. Все они хотели пышные, яркие растения, которые можно выставить на верандах, в патио и вдоль дорожек, как только наступит теплая погода. Мэри всегда радовалась, когда приходило время отправлять клиентам подобные заказы: для нее не было ничего приятнее весны. В это время года на душе у Мэри становилось легко и радостно, и она с удовольствием встречалась с покупателями и даже помогала рабочим грузить готовую рассаду в доставочные грузовики. Самый вес корзин и горшков, их фактура, запах земли, аромат молодой зелени и готовых раскрыться бутонов, улыбки, появлявшиеся на лицах клиентов при виде готовых к отправке поддонов, – все это наполняло ее жизнь смыслом и содержанием.
У ног Мэри дремали две ее собаки – Бо и Джефферсон. На стенах офиса висели фотографии образцов ландшафтного дизайна, выполненного садовым центром как для частных лиц, так и для корпоративных клиентов – включая живописный сад, который был подвергнут умелому ревайлдингу[5], и оформленную в баварском стиле территорию горнолыжной базы в горах. Ландшафтным дизайном Мэри тоже занималась увлеченно и с удовольствием и не возражала, когда во время работы над каким-нибудь интересным проектом приходилось задерживаться в офисе допоздна, пусть даже просто для того, чтобы разобрать документацию или закончить какие-то административные дела. Она любила свою работу и не представляла себя без нее – особенно теперь, после того как четыре года назад ее ближайшая подруга умерла от рака груди. Единственная дочь Мэри, Хедер, уже давно жила отдельно, поэтому в последнее время компанию ей составляли только собаки и цветы.
Подумав о дочери, женщина оторвалась от бумаг и улыбнулась.
– Скоро, – негромко сказала она Бо и Джефферсону.
При звуке ее голоса оба пса синхронно подняли головы и выжидательно уставились на хозяйку.
– Скоро в нашей жизни появится новый маленький человечек, – пояснила Мэри.
Бо в ответ застучал хвостом по полу, Джефферсон зевнул и снова уронил морду на лапы.
Два года назад Хедер подала документы на усыновление. Это был длительный и сложный процесс, требующий немалого терпения, и только недавно стало известно, что вопрос решился положительно.
