Письмо из прошлого - Алексей Викторович Селютин
Плыл я только брассом, стараясь создавать минимум брызг, минимум волнения на воде. Не отводил взгляда от правого берега и следил за тем, как по небу в сторону горизонта движется солнце. Расстояние от землянки всё увеличилось и я хотел успеть до наступления темноты. В темноте, без фонаря, без телефона, я бы не смог сориентироваться. Да и опасно было давать знать о себе светом, даже если бы у меня был фонарь. Привлёк бы к себе внимание однозначно.
Поэтому я добавил ход. Продрог, конечно. Устал немного. Одежда мерзко прилипала, ступни хлюпали в ботинках. Но, опять же, дискомфорт можно перетерпеть. В данной ситуации дискомфорт — дело десятое.
Я выбрался на берег у знакомого изгиба реки. Тут она сужалась и расходилась по сторонам вдоль остроносого островка. Судя по воплям птиц в кронах, присутствием человека не пахло. На берегу я смело снял с себя всю одежду и выжал до суха. Ботинки промыл и даже пучками сухой травы внутри протёр. Помогло не особо, ступни всё ещё хлюпали, но передвигаться стало куда комфортнее.
Я припал на одно колено перед стволом дерева, осмотрелся и сверился с компасом. Мне предстоял весьма непростой марш-бросок. Через чащу полукругом, с необходимостью через каждые несколько шагов останавливаться, прислушиваться к природе и внимательно смотреть по сторонам.
И надо бы успеть до темноты…
* * *
В вечерних сумерках, выслушивая недовольное бурчание собственного желудка, я совершил очередной пит-стоп. Прислонился к стволу хвойного дерева, отдышался и выглянул. До той самой обнаруженной нами землянки оставалось пара сотен метров. И если враг затаился где-то рядом, самое время его обнаружить.
Но как я не всматривался, как не напрягал зрение, никого не увидел. Я вышел к землянке с южной стороны, со стороны, где её не могли заметить, если не знали, что она там точно есть. И внимательно бороздил взглядом окрестности, надеясь, что мои друзья действительно укрылись и не подают признаков жизни. А так же, что никто не подготовил сюрприз в виде засады.
Выдохнув и выхватив охотничий нож из крепления на ноге, я засеменил в сторону землянки, низко пригибаясь. Смог всё же рассмотреть очертания контура крыши, но не заметил ту самую дыру, куда ранее провалилась ножка Ксении. То есть дыру залатали.
Находка меня приободрила. Никаких голосов я не слышал, но осторожно обошёл землянку и увидел на месте оконца топорно прилаженные хвойные ветки. Возможно, столь неуклюжий камуфляж смог бы обмануть слепого. Но не меня.
— Эй, дилетанты, — я захихикал у самого окошка. — Вы бы ещё табличку поставили у окна со словами «Мы здесь!».
В землянке послышалась возня. Затем ветки раздвинула рука Марата, а потом показался и он сам.
— Фу-у-у-ух, — облегчённо выдохнул он. — Ну слава Богу!
— Кто там? Там он? — я расслышал обеспокоенный голосок Ксении.
— Он, он, — я продолжал хихикать. Чувство облегчения захватило меня целиком. Всё же они выполнили поставленные перед ними задачи.
— Ты где был, командир? Перепугал всех до смерти. Мы уже бежать хотели.
— Скорее всего, придётся, — весёлость из моего голоса исчезла. — Как там внутри?.. Не зажигайте свет! Просто скажите. Потолок держится?
— Пока всё в порядке. Полезай.
«Полезать» сразу не получилось. Потому что я тупо не мог пролезть. Пришлось вызывать подмогу в виде «тушканчиков»; Марат и Женя выбрались, пропихнули меня, что называется, в задний проход, а затем торопливо обшарили округу и собрали целую охапку еловых ветвей. И лишь когда я рухнул вниз, расцарапав при прорыве плечо, а они забрались за мною следом и замуровали окошко, я разрешил включить свет.
— У меня одно деление осталось, — Женя включил фонарик на телефоне. — Повербанки пустые.
— У меня почти разряжен, — сказала Ксюша.
— Мой ещё в порядке, — присоединился Марат. — И твои телефоны, командир, я захватил.
— Молоток, — я похлопал его по плечу. — Но у «нокии» нет фонарика. «Самсунгом» пользуйтесь смело, если что. Сети так и нет?
— Нет. Здесь не ловит, видимо.
— Надо ещё севернее, — поморщился я. Царапина на плече кровоточила. — Подойдём ближе к ЛЭП, будет сигнал… Что вы тут? Захватили что? Пить хочу жесть как. И пожевать бы чего.
— Есть галеты твои любимые, — поспешила разорвать упаковку Ксюша. Только я не понял, почему они мои любимые. Я просто всегда брал их в поход, куда бы не ходил. Места занимают мало, весят ничтожно мало, энергетическая ценность высочайшая. — Воды почти не осталось. Вылили же всю. По полбутылки на каждого.
— А ты чем занимался? Что с тобой произошло, командир?
Пока я хрустел галетами, запивая водой, Ксения всё же заметила царапину на моём плече и попыталась оказать первую помощь. Но перевязать было нечем, ибо аптечку не захватили. Ей пришлось останавливать кровь при помощи собственной футболки, а я поведал им невесёлую историю.
Хоть история реально оказалась страшной, я решил ничего не утаивать. Очень важно, что бы каждый понимал, насколько сложная у нас ситуация. И каждый был готов беспрекословно выполнять мои указания.
— Я, кажется, прикончил двоих, — в абсолютной тишине завершил я рассказ. — Но это не значит, что теперь будет проще. Мы имеем дела с весьма опасными людьми. Не до конца адекватными, как мне показалось. Поэтому с рассветом выходим и движемся строго на север…
— Почему с рассветом? Почему не ночью? — нарушить молчание первым нашлись силы у Марата.
— Я бы не рискнул, — честно признался я. — Нельзя засветиться. В полном смысле этого слова. Никаких фонариков, никаких телефонов, никаких спичек. Ночью в лесу любой огонёк видно за километр. А ночью я не смогу вас вывести из чащи. Сориентироваться смогу только с появлением на небе солнца. А если мы заблукаем, лишь зря растратим силы.
— Ты думаешь, нас здесь не найдут, если ищут?
— Уверен, что ищут, — отмел любые сомнения я. — Я бы искал… К тому же, мне кажется, эти люди не из тех, кто уже собирает манатки и хватает фальшивые загранпаспорта, чтобы дёрнуть «за бугор». Они знали, что мы здесь. Приготовили нам сюрприз у машины. А теперь, после случившегося, обязательно постараются не выпустить.
— И что же нам делать? — лицо Ксении было бледным. Яркий свет телефонного фонаря полностью освещал испуганное личико.
— Выбираться из леса, — мой голос звучал уверенно. Я не мог позволить, чтобы команда сомневалась в способностях своего
