Горячий сезон - Александр Александрович Тамоников

После ужина женщины стали прибирать со стола, а мужчины отошли в сторону.

— Говоришь, послали тебя в дальние края с твоими инициативами? — проницательно подметил Дубко, обращаясь к Богданову.

— Не с моими, а с нашими, — поправил Богданов. — А во всем прочем ты прав. Порекомендовали нам отдыхать, коль уж мы в отпуске, и не соваться не в свое дело. Сказали, что все у них под контролем и опасаться нечего.

— Так я и думал! — вздохнул Дубко. — Вот именно так и никак иначе! Понимаешь, будто какое-то дурное предчувствие меня наполняло! Теперь-то я вижу, что так оно и было!

— Ну и что будем делать? — спросил Терко.

— Вот этот вопрос я и хотел вам задать, — сказал Богданов. — И заодно услышать ваши ответы.

— А сам-то ты как считаешь? — поинтересовался Рябов.

— Сам-то? — Богданов помедлил с ответом. — Сам-то… Кораблик мне жалко… Хороший такой кораблик, веселый, с белыми парусами…

— Что-то не заметил я на нем никаких белых парусов! — хмыкнул Дубко.

— А это неважно, с парусами ли, без парусов, а жаль кораблик. Неправильно будет, если его, допустим, потопят. А ведь могут. Сердцем чувствую, что могут!

— Да и мое сердце говорит о том же самом, — поддакнул Терко.

— Вот такие дела, — резюмировал Богданов.

И как же много заключалось в этой фразе! Это были не просто слова, это было побуждение к действию. Да, нужно было действовать. Нужно было доводить начатое дело до конца. Каким будет этот конец, никто из четверых спецназовцев, конечно, не знал. Вполне могло быть, что в чем-то они и ошибаются. Но именно в чем-то, в каких-то мелочах и нюансах. Но не в главном. Что касается главного, все четверо были уверены: дело здесь нечисто. Темное это дело. А значит, надо его прояснить. Несмотря на отпуск, невзирая на жен, вернее, на их недовольство. Они поймут, потому что они — жены бойцов спецназа КГБ. Нет на всем свете понятливее жен, чем жены спецназовцев. И терпеливее их. Да-да, и терпеливее.

— Так что же, поиграем в частных сыщиков, — спросил Дубко, — поскольку официальные инстанции не пожелали прислушиваться к нашим справедливым словам?..

— У тебя есть какие-то другие предложения? — спросил Богданов.

— Абсолютно никаких, — ответил Дубко.

— А у вас? — Богданов посмотрел на Терко и Рябова.

Те лишь дружно развели руками.

— Тогда давайте думать.

— Это о чем же? О деле? Или о том, что нам сказать женам? — пошутил Терко.

Мужчины дружно рассмеялись. Вопрос, который задал Терко, был закономерным просто-таки донельзя, именно эта закономерность и развеселила спецназовцев.

— Конечно, о том, как мы все станем объяснять женам, — сказал Богданов. — Дело — во вторую очередь.

— Ну а что мы можем им сказать? — вздохнул Терко. — Врать негоже. Жен обманывать нельзя. Да и не поверят они нашему вранью. Придется говорить правду. Ну и добавлять к ней всякие успокаивающие слова, которые для женщин — самое лучшее лекарство. А то, чего доброго, подумают, что мы собрались на ночь глядя невесть куда с донжуанскими намерениями. Ведь, насколько я понимаю, нынешней ночью нам придется поработать?

— Правильно понимаешь, — кивнул Богданов.

— Так пошли, что ли? — вздохнув, сказал Терко и поднялся. — Общаться с любимыми женами.

— Полчаса на общение, — предупредил Богданов. — Потому что скоро начнет темнеть. Мы на юге, здесь темнеет рано и быстро.

Как именно происходило общение с женами, о том мы говорить не будем. Это отчасти дело интимное, да и не о том речь, какими словами четверо бойцов-спецназовцев объясняли, по какой такой причине и куда именно они должны отлучиться сегодня ночью. Важен был результат. А результат был, и оказался он поразительно одинаковым. Ровно через полчаса спецназовцы собрались во дворе.

— Пошли, что ли, — сказал Богданов.

Жены их не провожали. Это было делом женского принципа — не провожать строптивых мужей, которые вместо отпуска затеяли свое любимое развлечение — игру в «прятки-догонялки», или как уж она называлась на самом деле. Но и Богданов, и Дубко, и Рябов, и Терко знали: сейчас жены исподтишка за ними наблюдают и в душе желают им удачи и скорейшего возвращения живыми и невредимыми. Словом, все как обычно. Жены бойцов спецназа — самые понимающие и терпеливые из всех жен, какие только могут быть на свете.

* * *

К дому, где проживал фотограф, спецназовцы отправились пешком. Да, далековато, но все равно это было лучше, чем ехать на машинах. Почему? Все объяснялось просто. Возможно, за фотографом придется следить. А следить, сидя в машинах, идея не слишком удачная. Машина — вещь приметная, ее не так-то легко спрятать. Гораздо удобнее следить на своих двоих.

К тому же и следить-то за фотографом никто не намеревался. У Богданова и его товарищей относительно него имелся другой план. Спецназовцы намеревались каким-то образом выманить парня из дома и побеседовать с ним. Устроить ему перекрестный допрос с разнообразными психологическими изысками. Такой допрос был сродни искусству, и этим видом искусства Богданов, Дубко, Рябов и Терко владели в совершенстве. Другой вопрос — как его выманить. Можно было, конечно, побеседовать и дома, но вне родных стен куда как лучше. Тогда тот, с кем беседуют, всегда чувствует себя неуверенно. Вне дома он боится гораздо больше, чем в обычной для него обстановке. К тому же дома могут быть лишние свидетели. Какая уж тут беседа — при свидетелях?

Никогда еще четверка отпускников-спецназовцев не выполняла столь сложной задачи. И дело заключалось не в том, что им нужно было окончательно выяснить, кем же на самом деле является этот фотограф. Тут особых сложностей как раз и не предвиделось — у бойцов было множество проверенных способов, как установить его личность. И уж один из них обязательно оказался бы действенным.

Сложности заключались в другом. У Богданова и трех его подчиненных не было официальных полномочий разбираться в этом деле. Они находились в отпуске, следовательно, считались частными лицами. Такими же, как и все прочие отпускники, а потому могли действовать только частным образом и никак иначе.

А что означает «действовать частным образом»? О, очень многое. Во-первых, это означает, что они могли надеяться только на себя. В официальном смысле они сейчас не бойцы спецназа КГБ, а кто-то вроде частных сыщиков-любителей. И если, скажем, они нарушат какой-нибудь закон, то и отвечать будут как частные лица. Никто не придет им на выручку — даже их начальник генерал Скоробогатов. Наоборот, генерал, при всей своей прямолинейности, лишь усугубит безрадостное положение, в которое вполне могут вляпаться спецназовцы. «А что это вас