Человек в прицеле - Александр Александрович Тамоников
— И что же, — покачал Коган головой, — все машины проверили, которые по дорогам в этом районе проезжали, и никаких даже подозрений не возникло? Все с документами были?
— Ты слушай, слушай, — тихо засмеялся Буторин, наливая еще водки в стаканы.
— Так вот пацаны вперед нас сунулись в лес, хотя про строгий приказ из района знали: в лес — ни ногой.
— Неужели они видели диверсантов? — оживился Коган, чувствуя, что от выпитой водки внутри растекается блаженное тепло.
— А? Диверсантов? Да нет, не видели! Пытались, конечно, но не успели сунуться в лес. Они на двух санях поехали к скирдам. Сено, значит, привезти домой для скота.
— Погоди, Селиваныч, — остановил рассказчика Буторин, — я немного ясности внесу. Тут ведь вопрос в чем, Борис, — почему диверсантам удалось так быстро лес покинуть, хотя местность для них вроде незнакомая и населенных пунктов, кроме этих двух сел, поблизости нет? Мальчишки вездесущие их не видели, но они видели другое: три автомашины, которые проезжали по дороге в районе этого лесного массива, где приземлялись парашютисты. Три машины! Вот тебе и ответ, почему наши оперативные группы, да еще при поддержке местного гарнизона, за пять месяцев не смогли взять ни одного диверсанта и ни одного десантного контейнера. По шапке за такое получили все начальники, кто отвечал за эту сферу. Но дело сейчас не в этом. Во-первых, в трех случаях диверсанты отстреливались до последнего и погибали в перестрелке с солдатами. А в тех случаях, когда им удавалось покинуть место приземления, причина может быть одна — каждый раз их ждала машина, и они хорошо знали, где она ждет, и успевали добраться до нее и покинуть район. Вот и все.
— Вот, значит, как это могло быть, — задумчиво произнес Коган, вращая между ладонями стакан с водкой. — А я думал, что в который раз ошибается немецкий штурман, не там выбрасывает группу, что-то уж слишком близко к дороге, к населенному пункту. Мне же казалось, что надо, наоборот, в глухомань сбрасывать диверсанта и груз. Машина… А что, это свежо, хорошая профессиональная наглость. А мы несколько месяцев не можем понять. Так что с машинами? Есть приметы?
— Есть! — ответил Селиваныч, явно гордясь пацанами из своего села. — Вот, Виктор все записал с их слов, все уточнили. Полный расклад, так сказать.
Буторин отодвинул стакан, достал из кармана сложенный листок бумаги, разгладил на столе ладонью и стал рассказывать, поглядывая в него:
— Получается такая вот картина маслом, Боря! Парашютистов заметили в небе в 14:30. А в 15:00 со стороны Юрьево в сторону Богородского проехала «эмка». В это же время со стороны Еланки на Богородское прошла санитарная машина с приметным красным крестом. Обрати внимание, что обе дороги выводят на междугороднюю трассу, ведущую на Москву. А еще примерно в это же время со стороны Липовки проезжал в сторону Богородского бортовой «Студебеккер». Ну как, красиво сработали парни?
— У ребят через одного часы на руке? — прищурившись, спросил Коган. — Откуда такая точность по времени?
— Мы тут жители сельские, время определяем не по часам, — вставил Селиваныч. — В декабре самые короткие дни, в три часа пополудни уже сумерки начинают спускаться. В лесу это особо заметно, не то что в селе.
— Убедили, — кивнул Коган. — А номера они записали? Как мы будем искать эти машины?
— Вот с этим сложнее, — вместо хозяина ответил Буторин. — Но мы попробуем поискать по ведомствам, кто в эти дни и в это время мог посылать машины в тот район или кому в том районе могли принадлежать эти машины. Санитарная машина — это уже примета, их меньше, чем «эмок», да и приметные они, многие, увидев, запомнят такую машину. А вот у «Студебеккера» была одна примета. Ребятишки сказали, что у него выломан кусок доски на кузове. Нижняя доска справа, ближе к заднему борту. Кусок примерно с локоть.
— Слушайте, а лыжи мы сможем найти в вашем селе? — вдруг поинтересовался Коган.
— Вот, а что я тебе говорил, — рассмеялся Буторин, обращаясь к Селиванычу.
— Так найдутся? — снова спросил Борис.
— Уже нашлись, — успокоил его Буторин. — Я же тебя знаю, обязательно решишь выйти на место и на себе опробовать, за сколько времени можно от места приземления дойти на лыжах до дороги. В местной школе с довоенных времен сохранились несколько пар с креплением под валенки. Только учти, что в момент выброски немецкого диверсанта снега почти не было.
— Сейчас-то без лыж туда вообще не добраться, — заметил Коган и поднял стакан: — Ну что, давайте на посошок, а то спать пора, у меня уже глаза закрываются…
Буторин объезжал округу село за селом. Он побывал в трех автохозяйствах и в шести райсоветах. Две найденные черные «эмки» имели железное «алиби»: одна месяц уже стояла с разобранным мотором, а вторая в указанный день вообще ездила в Наро-Фоминск. И по телефону Буторину удалось выяснить, что машина там действительно появлялась. А вот ни одной санитарной машины в районе он так и не нашел. Были, конечно, машины у медиков, но такого вида и так выкрашенной, как ее описывали мальчишки из Юрьево, в районе не имелось. Оставалось предположить, что и «эмка», и санитарная машина приехали из другого района, причем не ближе ста километров, как смог вычислить оперативник.
А вот «Студебеккер» ему подвернулся на второй же день. Буторин заехал на железнодорожную станцию, где имелись еще довоенные пакгаузы, и увидел несколько грузовых автомашин. Несколько отечественных полуторок и трехтонных ЗИСов стояли в очереди на погрузку, но среди них он заметил один «Шевроле» и два «Доджа». Это заставило его пройтись вдоль путей к складам. Так и есть, вот они, красавцы! Среди машин на погрузке стояли и два бортовых «Студебеккера». Стараясь не привлекать к себе внимания, оперативник прошелся вдоль машин. Дойдя до «Студебеккеров», обошел их справа, чтобы взглянуть, нет ли характерного повреждения кузова. Увы, борта у обеих машин оказались целыми. Потертые, поцарапанные, но все доски с заводской краской. На всякий случай Буторин осмотрел и другие машины иностранного производства. Мальчишки могли и ошибиться в марке машины, которую
